Инспектор Адамс, худощавый, в очках в роговой оправе, сдвинутых на лоб, поднял голову, когда Ратлидж вошел в его кабинет.
— Скотленд-Ярд? — спросил он, когда Ратлидж назвался. — Вы, наверное, пришли из-за нашего трупа. Все-таки мы неплохо придумали послать его фотографию в Лондон. Он не из наших, тут мы почти уверены. И скорее всего, в воду он упал где-то южнее Тауэра.
Ратлидж спросил:
— Как по-вашему, сколько времени он пробыл в воде?
— Приблизительно двадцать четыре часа, а то и больше.
— В его карманах не нашлось никаких документов, ничего, способного помочь его опознанию? Ни ключа от номера в отеле, ни флакона с лекарствами, даже носового платка? — Он надеялся, что у Рассела хотя бы сохранится ключ от номера в отеле «Мальборо».
— Нет, ничего. — Адамс сдвинул очки на глаза и стал искать нужный документ на столе, заваленном бумагами, и, найдя, прочитал вслух: — Белый мужчина, приблизительно тридцати лет, светловолосый, рост — пять футов одиннадцать дюймов, особых примет не имеет, страдал от метастазированного рака желудка в последней стадии. В карманах ничего не обнаружено. Застрелен с близкого расстояния, судя по калибру — из револьвера армейского образца… Одежда добротная, хорошо сшитая. Выдает в нем джентльмена. Пробыл в воде двадцать четыре, возможно — тридцать шесть часов. — Адамс взглянул на гостя поверх очков. — Подожди его убийца еще несколько месяцев, и природа сама сделала бы все за него. По-моему, он поторопился.
— Он признавал, что ему недолго осталось жить.
— Значит, вы с ним знакомы. Имя у него есть?
— Ну да, конечно. Его звали Уайат Рассел. Он жил по адресу: Фарнэм-роуд, графство Эссекс. Во всяком случае, так он сказал, когда недавно приходил в Скотленд-Ярд, чтобы сообщить о преступлении. Пока мы не обнаружили никаких улик, подтверждающих правдивость его рассказа. Но мы не можем и доказать обратного. Вопрос состоит в следующем. Связано ли его убийство, совершенное две недели спустя, с тем, что он нам сообщил? Кого или что он задел, всколыхнул — намеренно или ненамеренно? И кто еще замешан в деле?
Подал голос Хэмиш; в маленьком кабинете его голос казался особенно неприятным.
«Да ты ведь и сам задавал себе такой же вопрос, когда он отказывался подробно рассказать о том, как убил человека!»
Из-за Хэмиша Ратлидж едва не прослушал вопрос Адамса. Инспектору пришлось повторить:
— О каком именно преступлении он сообщил?
— Об убийстве.
— Ну вот, пожалуйста. Значит, кому-то не хотелось, чтобы об этом стало известно.
— Но мой гость утверждал, что убийца — он сам.
— Да неужели! — Адамс снова сдвинул очки на лоб. Немного помолчав, он спросил: — А вы учли стадию его болезни? Должно быть, его мучили невыносимые боли и он принимал целую кучу лекарств, в том числе наркотиков. Вы, наверное, задались вопросом, в своем ли он уме. Он мог чувствовать свою вину за смерть человека и в конце концов убедил себя в том, что убил его. Чувство вины проявляется в самых разных формах.