— Даже если то, что вы говорите, правда — а я ни на йоту не верю в то, что такое возможно, — откуда Бен вообще мог знать об убийстве? По-моему, он не возвращался в Эссекс после войны. Он не мог ничего видеть. А если бы и видел, то, конечно, во всем признался бы мне. Все как-то бессмысленно!
— Вы ведь сами сказали, что во время войны не переписывались с ним. Считали, что выполнили свой долг. Почему он должен был чувствовать необходимость рассказать вам о Расселе? Зачем ему вас расстраивать?
Синтия Фаррадей глубоко вздохнула, силясь успокоиться.
— Должно быть, у него помутился рассудок… Я знала, что он болен, но не настолько же! Вы не понимаете. Когда мы с ним познакомились, от Бена пахло рыбой; не было для него другого будущего, кроме как идти в рыбаки. Уайат почти не обращал на него внимания, разве что вежливо кивал при встрече. А я обратила. И кое-что предприняла для того, чтобы ему помочь.
— Если его признание — неправда, тогда где Джастин Фаулер? Выяснив, что он жив и здоров, мы сможем со спокойной душой закрыть дело.
Немного помолчав, Синтия тихо ответила:
— Хотелось бы мне знать!
— Они ссорились — Фаулер и Рассел?
— Если и ссорились, то до войны.
— Иногда вражда не проходит с годами.
— Зато, — язвительно возразила она, — уходит причина вражды!
— Вы смогли уехать оттуда только потому, что миссис Рассел пропала.
Она вздрогнула.
— Когда я впервые попала в «Берег», болота меня пугали. Мне не нравилось, как ветер шелестит в камышах. Чудились какие-то шорохи… Бывало, я не спала, лежала у открытого окна и все боялась, что когда-нибудь расслышу, о чем шепчутся травы, и пойму, что они говорят обо мне. Через несколько недель я привыкла к шорохам и шепоту и перестала обращать на них внимание. Но когда пропала тетя Элизабет, как-то ночью мне приснилось, что зловещие шептуны пришли за ней. Они позвали ее на реку. Я ничего никому не сказала о своем сне, но именно поэтому я тогда так быстро уехала. Кроме того, мне не хотелось оставаться дома одной, без Уайата и Джастина. Они оба были так уверены в том, что влюблены в меня! Если бы в окрестностях «Берега» жила еще одна девушка, они бы на меня и внимания не обратили. Но других девушек рядом не оказалось… Так я во второй раз лишилась дома.
— Возможно ли, чтобы Уайат Рассел убил свою мать? Вам не казалось, что ее исчезновение — его рук дело?
— О боже! — воскликнула Синтия и так резко села, словно под ней вдруг подогнулись колени. — Нет! — Она посмотрела на Ратлиджа в упор. — Должна заметить, даже для полицейского у вас извращенная фантазия.