Она засмеялась:
— Да хватит тебе! Я уже давно выросла. Мне двадцать три года. Могу сама о себе позаботиться.
— Ты всегда была сумасбродкой, Линн. Не могу тебя понять. Мне это не нравится, и я хочу, чтобы ты больше так не делала!
— Не могу. Жаль, что ты не пытаешься понять меня, Рекс.
— Что тебя там привлекает? Может быть, красивый молодой моряк?
— Не говори глупостей.
— Откуда мне знать?
— Но ведь я говорю тебе, что нет!
Она ни словом не обмолвилась о бородаче. О том, как он ее интересует, как она думает о нем в минуты отдыха. Рекс мог ревновать ее к кому угодно. Самые невинные вещи иногда приводили его в ярость.
Как правило, Линн старалась не говорить с ним о живописи. Так было лучше. Но ей хотелось, чтобы он уважал ее творчество, понял, что это совсем не сиюминутный каприз, не приятная забава, а то, чем она должна заниматься. Обязана заниматься, иначе в ее жизни не будет смысла.
Она любовалась океаном, плывущими по волнам рыболовными судами. Цвета, характеров, настроения здесь хватило бы на несколько дюжин картин! Но девушка со вздохом отложила кисть. После того, как Линн подумала о Рексе, она уже не могла сосредоточиться.
Она отошла от мольберта и, прищурясь из-за ярких лучей солнца, посмотрела на то, что ей удалось изобразить. Внезапно она поняла, что наступила кому-то на ногу.
— О, прошу прощения!
— Что же вы не смотрите, куда идете? — раздался резкий мужской голос.
Она обернулась и встретилась с горящим взглядом серых глаз того самого молодого бородача. Линн впервые оказалась так близко от него и почувствовала, как по телу пробежала легкая дрожь.
— Извините. Я вас не видела.
— Вы что, не можете убрать эту вещь куда-нибудь с дороги? Я проходил здесь сегодня четыре раза, и каждый раз на дороге стояли вы.
— Эта пристань вам принадлежит? — разозлилась девушка.
— Едва ли.
— Тогда, наверное, у меня столько же прав здесь находиться, сколько у вас, верно?
Он оценивающе взглянул на нее. Из-за бороды трудно было разглядеть его лицо. Испытывающий взгляд ясных глаз. Жесткие очертания губ, очень белые зубы, загорелое лицо.
— Почему бы вам не вернуться поскорее домой? Садитесь в свой большой сверкающий «кадиллак» и уезжайте!
Она удивленно моргнула. Так значит, он все-таки действительно обращал на нее внимание. Но ее поразил резкий тон его голоса. С остальными он вел себя очень вежливо.
— У меня не закончена работа, — решительно заявила Линн.
— По-моему, этот мольберт — ширма. Всего лишь хитроумный способ посещать трущобы!
— «Посещать трущобы»!
— Вряд ли можно сказать, что здесь вы в своей стихии. — Он обвел рукой, указывая на пристань.