Не знаю почему, но мне захотелось взглянуть на его лицо. Поднатужившись (весу в нем было — пудов семь), я перевернул тело.
Из живота торчал обломок копья. Но ран было не меньше десятка. А лица не было совсем. Такое ощущение, что его очень старательно размозжили каменным топором.
— Прощай, Полукровка, — грустно сказал я. — Пусть тебе будет хорошо в твоем неандертальском раю. Прости, что не могу тебя похоронить. Но мне надо торопиться. Может, я еще успею помочь живым.
Я знал, чувствовал: Даша жива.
Я шел по следам. Это было легко, потому что следов было множество. Отряд, перебивший неандертальцев, в полном составе устремился дальше. Дальше — это к Реке, к поселку. К моему поселку.
От Леса Красных Деревьев до поселка — километров пятнадцать. Я покрыл это расстояние за полтора часа. Торопиться было глупо, ведь следы были позавчерашние и предупредить своих я точно не успевал: поселок — не крепость. Лишь у самого селения я сбросил темп, подкрался осторожно: вдруг враги выставили часовых?
Предосторожность оказалась ненужной. Часовых не было. Поселка — тоже. Все хижины были разрушены, особенно старательно — центральная, та, в которой жил Шадаква, а потом, очень недолго, — я. Растащили ее по бревнышкам, а само место изгадили. Впрочем, это было еще не самое худшее. Посреди развалин разрушители устроили пиршество, главным блюдом которого была человечина.
Палеолитический «Эдем» перестал существовать.
Горе и ярость захлестнули меня, когда я увидел разбросанные вокруг кострища кости.
Но я справился.
Эмоции — прочь. У меня есть враг.
Враг должен быть уничтожен. А для этого врага следует изучить.
Первым делом я собрал черепа и фрагменты костей. Именно так: не пробитые черепа, из которых выскоблили мозг, не обглоданные человеческие кости с ошметками мяса и жил, а подлежащие исследованию останки.
Черепов было три. Все — мужские. Кто они были? Батани, Пута, Архо?
Я не пытался угадать.
Эмоции — прочь. Я исследовал территорию поселка, применив полузабытые навыки из курса «Осмотр места преступления». Нашел пару предметов «чужого производства»: сломанный каменный топорик и костяную пластинку с изображением хищной морды. Еще — покрытые кровью листья с прилипшими к ним кусочками пропитавшегося кровью мха. Нетрудно догадаться: кто-то обрабатывал рану. И этот «кто-то» — несомненно враг, потому что вокруг, на песке, чужие следы.
Я вернулся к кострищу, разворошил пепел. Угольки все прогорели, но костер угас не позже, чем сутки тому назад.
Теперь — следы. Следопыт из меня — аховый. С местными даже смешно равняться. Но следов опять было много, и все они шли вдоль реки.