Фонарики, на всякий случай прихваченные Алёнкой, совершенно не пригодились - Саймон отлично ориентировался в темноте. Тем не менее, она пристроила их в углубление на пенёчке и включила режим свечки. Небольшая запруда отразилась бликами, словно приветствуя полуночных гостей.
- Красота какая! - присвистнул Саймон.
- Угу. Садись сюда, - она указала на поваленное дерево, - полюбуемся вместе.
Когда они устроились рядышком, Алёна, немного помолчав, заговорила:
- Я родилась и выросла здесь, в этой красоте. И люблю её так, что порой мне кажется - я связана кровными узами с каждым деревом, с каждой травинкой или цветком. И, когда их кто-нибудь пытается обидеть, мне становится больно, так же, как и им. Я никогда не мечтала о дальних странах, и искренне не понимаю тех, кто не ценит здешнюю природу. У меня была возможность поездить по миру, и каждый раз, возвращаясь сюда, я убеждалась - здесь лучше. Когда я училась в старших классах, к нам приехали учёные. Как выяснилось, в здешних местах находится не открытое ранее и не изученное поселение времен неолита. В нем сохранились какие-то неясные письмена, которых в те времена быть просто не могло. Не было тогда письменности, первобытные люди рисовали-то с трудом. А стены дольмена испещрены символами, да такими, что ни один ученый муж голову сломал...
Саймон хмыкнул.
- Тебе смешно? - немного обиделась она.
- Нет-нет! - замахал руками парень. - Ты хорошо рассказываешь, честно!
- Ну ладно, - она ещё раз недоверчиво всмотрелась в его лицо и продолжила: - И началось! Чёрте что! Понаехали разные мировые светила, затем подтянулись чёрные копатели, журналистов нелёгкая принесла, и ещё до кучи всякой шушеры из околонаучных кругов. Мрак, короче. А ведь всему этому, - она обвела рукой вокруг себя, - очень много лет. Человечества ещё даже в проекте не было, а лес стоял. Видимо какая-то сила хранила его от уничтожения. Ведь вокруг уже давно всё, что можно, угробили, с землёй сравняли. Мама моя в те годы уже дослужилась до начальника ОУВД, она в полиции работала, - уточнила Алёнка, видя непонимающий взгляд Саймона, - ну, вобщем, стала крупной начальницей. Подняв все свои связи, и личные, и служебные, она умудрилась добраться до Президента и добилась-таки для нашего леса статуса особо охраняемого заповедника. И его закрыли. А чтобы утешить рыдающих историков, лишившихся уникальных экспонатов, раскопки разрешили проводить только местным учёным. Причем жёстко потребовали соблюдения всех мер предосторожности, чтобы не навредить природе. Даже сроки были оговорены, с июля до конца августа. Чтобы не тревожить лес, когда он просыпается и когда готовится ко сну. Ну а я, - она улыбнулась, - у меня выбора не было, выучилась на историческом в области, реанимировала наш краеведческий музей. С помощью щедрых спонсоров, из радеющих за Русь-матушку олигархов, отстроили мы пару лет назад в городке филиал факультета Истории Древнего мира. И мне выпала честь стать самым молодым замдекана за всё время существования местного универа. И сижу я здесь каждое лето безвылазно с восемнадцати лет. Слежу, чтобы не напакостили наши горе-студенты.