– Пока неизвестно, придется ли нам работать по этой группе, – высказал сомнение Коэн. Ребята из ФБР обложили ее так, что через их агентуру не продраться. Шутка сказать, первый заезд красных студентов и аспирантов в американский университет! Это тебе не русское посольство, где каждый чих известен чекистам. Здесь можно развернуться. Только шефы еще не решили, как мы будем делить этот подарок судьбы.
– Лучше всего, конечно, распределить роли. Тогда не будет путаницы и накладок. В конце концов, у нас разные задачи. Если же быки из ФБР не дадут нам поработать по приехавшим парням, то мы упустим реальный шанс. Это настоящий вербовочный контингент. Через несколько лет они будут иметь высокое положение в советской иерархии. Не то что окурки, с которыми сейчас возится наша московская резидентура. Все они – либо продажные негодяи без разведвозможностей, либо подставлены контрразведкой, либо и то и другое вместе.
– Здесь ты прав. Мы чего-то не понимаем в ситуации. Иногда мне кажется, что почти весь наш источниковый аппарат в этой стране, за исключением одного агента, работает под контролем русских.
– У меня есть на этот счет особое мнение, Стен. Правда, шефы не хотят его слушать. По крайней мере, пока. Но после трех лет работы в Москве я в своем мнении утвердился и от него не отступлю. Понимаешь, советская элита сейчас очищена от инакомыслящих. Все явные и тайные враги Кремля либо репрессированы, либо задвинуты на задворки общества. А нам нужна агентура с секретами, значит – как раз из элитной среды. Но этот слой в высшей степени индоктринирован. Мало того, что им сорок лет промывали мозги красной пропагандой, к этому добавилась еще и война, которая подхлестнула чувство патриотизма. Поэтому завербовать нормального советского офицера или инженера, а тем более партработника, невозможно. Нарвешься на провал. Но, заметь, это я говорю о нормальных. Ведь в каждом обществе есть и не нормальные. Тем более в таком обществе, как советское. Всего сорок лет назад оно было абсолютно другим, и случившийся перелом произвел на свет множество искривлений и уродств. Самое большое советское уродство – это мимикрия многих активных людей под систему. Те, кто хотят получить от жизни как можно больше, вынуждены скрывать свои агрессивные инстинкты и рядиться в рясу партийных и советских работников. Понимаешь, что происходит? Такой человек живет двойной жизнью, и у него постепенно формируются психические аномалии, потому что подобная жизнь противоестественна. Зачастую эти люди – скрытые моральные уроды. Только их непросто распознать. Между прочим, нет ничего противнее, чем возиться с таким субъектом. Но что поделать, другого в этой стране не дано, потому что только такого русского и можно завербовать. Я уверен, что единственный способ завести настоящую агентуру в СССР – это сделать упор на вербовку тайных мерзавцев. Вот почему мне приглянулась улыбочка Голубина.