— Ваша светлость, — с трудом прохрипела Энн. — Ваша светлость, я… я не собиралась причинить вам зло. Я — та женщина, которую прислал граф Эштон, — солгала Энн, молясь, чтобы он ей поверил. Лорд Эштон и не подозревал, что она подслушала, как он уговаривал поехать к герцогу ее подругу Кэт, у которой уже имелся покровитель.
Сердце герцога стучало рядом с ее грудью. Его взгляд по-прежнему был устремлен куда-то поверх ее головы. И глаза его совсем не выглядели поврежденными. И только из-за того, что он не смотрел на нее, можно было догадаться, что он слепой. Всем в Англии было известно: герой войны герцог Марч чудесным образом уцелел после штыкового ранения в голову, потеряв зрение, хотя должен был умереть. Где-то в его волосах скрывался глубокий шрам.
— Черт, — пробормотал герцог, опустив голову, и скатился с нее, тяжело приземлившись на полу. — Тебя прислал Эштон? Ты — та проститутка, которая, как он считает, исцелит меня, доставив удовольствие?
Энн вздрогнула. Ее все еще передергивало, когда она слышала слово «проститутка», хотя уже очень долгое время занималась этим. Герцог говорил таким пренебрежительным тоном, что у нее все всколыхнулось в желудке.
— Да, — стараясь говорить уверенно, ответила Энн. Так же дерзко, как и должна говорить любовница, которой заплатили.
— Разве Тредуэлл не напугал тебя?
— Он отлично постарался, но я проявила настойчивость. В конце концов, у меня было указание лорда Эштона повидать вас. Я не понимаю, почему вы назначили дворецким такое странное существо. Вы хотите распугать всех гостей?
— Да, мой ангел, хочу.
Энн попыталась сесть, и под грудью в тело вонзился корсет. Она охнула от боли.
Герцог протянул руку, она приняла ее, и он помог ей сесть.
— Прости, что набросился на тебя. Но какого черта ты подкралась ко мне, не объявив о своем появлении?
— Ваш дворецкий указал мне дорогу к вашему кабинету, а потом предоставил меня самой себе. Я вошла сюда и обнаружила вас спящим.
— Ты хотела сказать, мертвецки пьяным. — Герцог, опустив ресницы, потер щетину на щеке, которая больше напоминала бороду, чем просто щетину. Должно быть, он не брился много дней. — Никогда больше так не делай. Я мог бы убить тебя.
— Убить? — взвизгнула Энн.
— Да, мой ангел, — фыркнул герцог. — Я мог обхватить руками твою прелестную шейку и сломать ее раньше, чем пришел бы в себя. Такой вот подарок на память о войне: когда ко мне неожиданно кто-то прикасается, мне иногда кажется, будто этот человек пытается меня убить.
— Да, но я не собираюсь вас убивать. — Энн почувствовала ползущую по позвоночнику дрожь. Во что она ввязалась? Неужели герцог действительно мог ее убить, а уже потом обнаружить, что она не представляла для него никакой опасности? Может, бежать от него, пока он ничего с ней не сделал?