Энн едва не спрыгнула со стула. Никто никогда не касался этого места, это уже слишком. Теперь она застыла, как скала, и терпела, пока его язык ласкал самую интимную часть ее тела. Боже мой, ощущения были такими мощными, что Энн почувствовала головокружение. Вскрикнув, она запросила пощады. Девон нежно обхватил губами напряженный бутон, и Энн немного расслабилась. Но тут он стал осторожно его посасывать, и она снова вскрикнула.
Герцог сделал паузу, отпустив ее, мягко выдохнул, и даже ощущение его горячего дыхания заставило Энн отстраниться.
— Расслабься, любовь моя. Все будет хорошо.
Расслабься. Она старалась, правда, старалась. Но как только его язык снова коснулся разгоряченной плоти, она напряглась и вцепилась пальцами в жесткое деревянное сиденье.
Он думал, что это доставит ей удовольствие. Никакого удовольствия не было и не будет, только знать об этом ему нельзя. Он будет ждать страстных стонов, а в должное время, возможно, даже кульминации.
Пока же его язык творил с ней нечто невообразимое, Энн не могла думать. У нее не было сил изобразить звуки, передающие возбуждение и одновременно похожие на шипение гусыни.
Ощущения были необыкновенно острыми. Энн хотелось его остановить. Ей хотелось взять его голову и отодвинуть подальше. Она поджала ноги, кисти рук сжались в тугие кулаки. Ее охватила волна необыкновенно сильных ощущений, и каждая мышца тела натянулась до предела. Энн не хотела этого. Но она не осмелилась сказать ему об этом.
Герцог остановился, и Энн едва сдержала стон облегчения.
— Что-то не так, ангел мой? Я чувствую, как ты напряжена. Ты хочешь, чтобы я действовал немного мягче?
— К-как пожелаете, ваша светлость.
— Сэриз, скажи мне, что больше всего доставляет тебе удовольствие.
— Ваша светлость, это я должна доставлять вам удовольствие. Я сделаю все, что вы хотите.
— О Боже, — пробормотал Девон. — Сэриз, я хочу, чтобы ты тоже получала удовольствие. Хочешь, чтобы я был немного мягче?
— Вы все делали правильно, ваша светлость, — нервно выдохнула Энн.
— Отвечай, чего тебе хочется? — грозно прорычал Девон, осторожно прикусив кожу на внутренней стороне бедра.
— Я… я не знаю, — призналась потрясенная Энн. И это была правда. Ей хотелось независимости, свободы и защищенности. Она хотела надеяться на будущее, где у нее появится дом, еда и безопасное существование. Но в том, что происходило сейчас, ничего этого не было.
— Значит, немного мягче, — выдохнул Девон, согрев своим горячим дыханием напряженный бутон плоти Энн. Он стал ласкать его только губами, и это были самые легкие, самые нежные, самые дразнящие касания.