Себастьян в собственной спальне затуманенным взором смотрел на свое отражение в зеркале. Его платье, как обычно, выглядело безупречно — исключительная элегантность в стиле «красавчика Браммела». И все же внутри его не отпускало чувство разочарования, а голова раскалывалась от большого количества выпитого портвейна. Прошлой ночью ему снилось, будто Энн в его постели. Она снилась ему такой, какой была когда-то в Лонгсуорде. Он так сильно хотел ее. И ненавидел. Ненавидел, ненавидел, ненавидел.
Как она посмела отказать ему? Себастьян покачал головой и болезненно поморщился. Энн больше не тот очаровательный маленький ангел, каким была когда-то. Теперь она стала грязной. Маленькой она была такой замечательной, такой чистой.
Ему так сильно хотелось дотронуться до нее. Он не мог забыть, в какую прекрасную девушку она превратилась, когда впервые ее волосы уложили в высокую прическу. Его преследовали воспоминания о золотистых завитках волос, колечками лежавших на ее шее, и о прелестной округлости молодой груди, видневшейся в лифе платья. Но как теперь он сможет ласкать эту восхитительную грудь, зная, что Энн перестала быть недотрогой?
Стоя перед зеркалом, Себастьян изменил выражение лица, словно надел маску. Теперь он выглядел так, как должен выглядеть виконт, а не как человек, страдающий от страсти к неблагодарной девчонке, которая не заслужила его желания обладать ею.
Каждый его шаг отдавался болью в голове. И это Энн виновата в том, что он так много выпил накануне. Несмотря на ужасное состояние, Себастьян спустился в гостиную, чтоб поприветствовать гостью. Дама почтенного возраста, прабабушка Энн по материнской линии, при его появлении встала. У нее были совершенно седые волосы, на шее сверкали рубины, а шелк подчеркивал стройную фигуру.
— Ты нашел ее? — с тревогой на лице спросила она.
— Нет еще, дорогая моя леди Джулия. — Изображая приличествующую джентльмену заботу о взволнованной старушке, Себастьян поспешил подойти к ней. — Но это не займет много времени. Я не пожалел никаких денег на поиски.
На него пристально смотрели грустные темно-зеленые глаза, но печаль этой женщины только рассердила Себастьяна. Ей ничего не известно о настоящих мучениях. Она думала, что он найдет Энн, она помирится со своей правнучкой и все будут счастливы. Она понятия не имела, что теперь Энн испорчена. И даже не представляла, как сильно он страдал, желая Энн и одновременно ненавидя ее.
— Боюсь, она мертва, Норбрук, — прошептала леди Джулия. — Мне хотелось загладить свою вину перед ней, но, боюсь, я слишком опоздала.