– Сердце прихватило?
– Эпилепсия!
– Верните деньги, я выхожу!
– Да какая эпилепсия, обдолбался, наверное! Они там все травку свою курят, эти черные!
– Два со ста передайте, пожалуйста.
– Командир, трогай уже, а?
Анька ставит ножку в лакированном башмачке на погнутую ступеньку. Я затаптываю недокуренную сигарету.
– Поехали! Трогай! – это можно и вслух, вполне себе подходящие по ситуации слова.
Водитель трясет затекшей рукой, что-то удивленно говорит на родном наречии, принимает купюры и отсчитывает сдачу. Он даже не испугался толком, списал все на недосып. Уже хорошо! «Суслика» ставить легко, а вот снимать сложнее. Сама бы Анька не справилась.
– Не делай так больше, хорошо? – тихо прошу я, запихивая сдачу в карман.
Анюта выудила из рюкзачка игровую приставку (розовую! опять!!!) и теперь углубляется в дебри электронного лабиринта.
– Анечка, ты меня слышишь? Не надо так больше делать. Это очень опасно, – и я меняю мармеладный тон на свой обычный разъяренный: – Долбануться же могли! С концами!
– Хорошо, Женя, – смиренно отвечает мне идеальный ребенок. – Прости, пожалуйста! Я больше никогда не буду убегать от тебя на светофоре.
– Добрый день! – Возле Марфиного подъезда меня окликает ближайшая молодая мама. Из пришвартованной к ней коляски доносится тихое нежное мяуканье.
– Добрый-добрый! Как у Севочки дела? – Я убираю в карман сигареты.
– Спасибо, хорошо! Вчера зуб вылез, больше не капризит! – гордо докладывают мне.
– Женька! – громко шепчут мне в локоть. – А откуда ты эту тетеньку знаешь?
Севочкина маман к тому моменту снова колесит по дорожке. Можно не врать:
– Я ее в упор не знаю, Анют.
– А почему тогда? Ты же запрещаешь с незнакомыми говорить, а сама?
– Потому что у меня работа такая. Когда мирским добро дистанционно делаешь, они тебя запоминают слегка. Если видят потом, то думают, что вы уже где-то встречались, только непонятно, где именно. Ну и здороваются на всякий случай.
– Ясно… – задумывается Анька. – А то, как ее малыша зовут, это ты мысли прочитала?
– Ты чего? Она же с ним разговаривает все время, то молча, то вслух. Сама посмотри.
– Надо говорить не «посмотри», а «послушай». – В Анютке проклюнулся педант-зануда.
Темчик тоже так иногда прискребается из-за словесной ерунды. Хотя он ни разу не училка и не филолог, а выпускник ПТУ по специальности «повар-кондитер».
– Сперва посмотри на нее, а потом вслушайся, – не уступаю я. – Вот как раз сейчас удобно, она спиной стоит, поза расслабленная, все мысли открытые. Попробуешь?
– Не хочу! Женька, пошли домой! – Я не сразу понимаю, что «домой» – это в квартиру Марфы. – У меня ключи есть! Давай не будем в домофон звонить, так войдем? Вот мама обрадуется!