Она встала босиком на немытый пол, обиженно поморщилась, а потом в пять неловких – как по гололеду! – шагов пересекла комнату. И почти припала к стеклу.
Никаких мартовских вязких хлябей не наблюдалось. Гаражи, два магазина и остановка автобусная. Дворик с детскими горками, шлагбаум у платной стоянки, рекламный щит. А на нем – алыми буквами, как флажковой азбукой: «С Днем Победы, дорогие ветераны!» И все это забрызгано свежей зеленью листвы, окаймлено белым кружевом квелых городских вишен. А небо, как назло, тяжелое, в синеве огромных туч. Но сыплется из них не долгожданный снег, а бисерные дождинки. Они летят стеной, с тихим стуком врезаются в жестяной подоконник, заставляя его подрагивать и звенеть – негромко, но ощутимо. Декабрь, январь, февраль! Пять месяцев в спячке! А как она хотела, интересно, если столько раз ножницы собой кормить? Любой организм от такого загнется. По всему выходило, что нынешняя жизнь, независимо от решения Конторы, могла стать для Ирочки последней – тело устало жить, ему все больше хочется покоя.
В ванной она налюбовалась на отражение в мутном зеркале: ни бровей, ни ресниц, щеки ввалились, губы потрескались. Кожа молоденькая, неприлично-розовая – как после неудачного визита в солярий. Талия рюмочкой, грудь – острыми ягодками клубники. И противный шрам, последствие самого что ни на есть мирского аппендицита (опять вырос, заново!), исчез с концами. Как корова языком…
Она вдруг представила огромную ласковую корову, которая вылизывает спящую мертвым сном ведьму. Под нажимом шершавого языка старая ведьмина шкурка растворяется, уступает место новой… От первого Ирочкиного смеха висящее на веревке полотенце затрепыхалось, как полосатый сигнальный флаг. В зеркале теперь можно было разглядеть не сироту казанскую, а звонкую глазастую девочку, которой расти и цвести, разбивать сердца и морочить головы, охмурять кавалеров и украшать собой все подряд – от веселых компаний до битком набитых вагонов метро…
«Молока хочу!» – хмыкнула Ирочка.
Пока курьер пялился на ее лысую макушку и криво застегнутый коротенький халат, Ирочка вспоминала, как держать авторучку. Пальцы двигались неумело. Свою новую фамилию Ирочка пока не знала, а заранее припасенное имя всплыло само собой. В узкой графе неторопливо проступили корявые буквы: «ИЗАБЕЛЛА». Хорошее имя, давно его надо было брать. Ирочка подождала, когда за курьером захлопнутся дверцы лифта. Вытащила из продуктового пакета бутылку с молоком, в три приема открутила синюю крышку, вдохнула ледяной сладкий запах. И не выпускала до последней почти целебной капли. Швырнула пустую тару на пол.