– У тебя детки есть? Вот и иди к деткам. – Меня ласково, но вполне ощутимо прогоняют с кладбища. Это и впрямь бабкина вотчина, ее приусадебное хозяйство и по совместительству гостиная-салон.
– А я смотрю, краснеет что-то. А это курточка твоя… Прям грудка у снегиря. Ты снегиря-то живого видела хоть раз?
– Видела.
Туда, где мы теперь живем, зимой всегда прилетают снегири. А в октябре синички. Прыгают, нахалки, по забору и перилам крыльца, требуют сала и звенят жестяными голосами. Знают, что в нашем доме их никто не обидит, даже Муха. Потому как ко́ты, они же мирные, у них просто вид такой. Нам еще повезло, что Муха – это племенная выбраковка, ко́тя-альбинос, она нам практически даром досталась. Соседи верят, что у нас на участке живет алабай, – сквозь забор зверя толком не разглядишь. Но на синичек Муха не мявчет. Она смирная. Катает на себе Саньку и даже Анютку, хотя та сильно вытянулась. Жаль только, что ко́тя сказки расказывать не умеет, этим мы с Верой занимаемся. Интересно, Вера сегодня Муху чем кормила? Опять, наверное, креветок купила и чистит их два часа, отделяет хвосты. Взяла бы мойвы мороженой и не мороч…
– Ну вот и иди, иди. Нечего здесь. Твое дело молодое…
Мне показалось или когда-то мы уже встречались с этой женщиной? Интересно, сколько лет было тогда каждой из нас?
– Мам, ты что так долго? Папа ушел Саньку мыть в кафе! – Анюта выписывает кренделя вокруг машины. То по часовой стрелке вокруг нее бродит, то против – всю грязь курткой уже собрала. В снегу крошки от чипсов осенней листвой желтеют.
– Анька, ты зачем из машины вылезла? А если кто тебя…
– Я же ведьма, чего мне сделается… – бурчит под нос моя старшенькая.
– Ори еще об этом погромче… – вяло ругаюсь я. У меня сейчас эмоции замороженные, застывшие. Словно я – лягушка в анабиозе. И кожа такая же ледяная, может, даже чуть синеватая. Или это мне мерещится из-за того, что солнце бьет в глаза?
– Анют, как здесь красиво! – Я развожу руками. Показываю выше предвыборно-рекламных плакатов, бетонных заборов и кладбищенских крестов. В небе можно различить лоскутки быстро растаявшей радуги – они похожи на крошечных воздушных змеев. Не иначе Санька заскучал, и его тут всем колхозом развлекали. Темчик всегда цвета подбирает яркие, как в мультиках…
– Анька, смотри, какое небо… Хочешь, мы с тобой тоже что-нибудь сделаем?
Я потягиваюсь. Шея как чугунная и спина тоже. Я же не знаю, сколько я там на самом деле простояла, у меня часов с собой не было, с ними на ту сторону нельзя.
– Метель черемуховую хочешь, Ань?
У Анюты явления природы очень хорошо выходят. Особенно все, что с дождем и снегом связано. А еще она рисует здорово, в изостудии учительница хвалила и три работы на общегородскую выставку взяла. Интересно, а Саня… Саня-старший, он к нам когда? Он скажет об этом или просто приснится? Жалко, я спросить не успела. Главное, что остальное получилось – и увидеться, и поговорить, и обратно вернуться живой. На ту сторону вообще-то запрещено, это Темное ведьмовство. Хотя, чего в нем такого темного, не понимаю? В роддом ехать – и то куда страшнее…