Вторая смена (Романовская) - страница 73

– Не знаю. Она стояла, руки мыла. Лохматая очень, а в остальном внешне в порядке. Я ей бант новый завязала.

– Пожалела сироту, ма шер?

– Ну а что, нельзя? Я же помню, как это, когда из родителей – одно государство.

От удара кулака по столу клеенка надулась некрасивыми пузырями. Потом, правда, разгладилась, успокоилась. И Старый тоже подостыл:

– Ты такое не говори. Особенно вслух и особенно при мне. У Ани родители имеются, вполне настоящие. Сама запомни и другим про это скажи.

Часть вторая

2 апреля 2009 года, четверг
«По коридору влево. Там есть табличка „Exchange“.
Вы только стучите громче, если кассир занята».
Киваю и улыбаюсь, хотя труден каждый жест,
Едва шевельнешься – в куртке позвякивает металл.
И вправду не обманули: я вижу экран окна,
Увесистый подоконник – пещера в граните стен.
Аквариум для кассирши. Она-то мне и нужна.
Зову ее тихим стуком: «Вы сделаете обмен?»
«Конечно», – она кивает. Откладывает журнал.
Потом, уже улыбаясь, на ощупь ищет очки.
Мне кажется, там… Да нет же, кассирша сидит одна.
А это всего лишь эхо шагов, неизвестно чьих.
Мне снова кажется глупость. И дышится кое-как.
«Да вы не волнуйтесь, детка. Таких, как вы, – миллиард».
Блестит желобок вдоль кассы – начищенный, как пятак.
И я начинаю молча выкладывать свой товар.
Она мне кивает сухо, но смотрит еще добрей.
«У вас очень легкий случай. Считайте – что повезло.
Вам сдачу давать рублями? А может быть, в серебре?»
Кончаются все сомненья. Включается ремесло.
Постукивают монеты. Пощелкивают часы.
И голос из застеколья гудит, как в трубе вода.
«Какой у нас курс сегодня? Ну, значит, легкая сыпь,
Автобус, застрявший в пробке, и прочая ерунда».
«А может, проспать работу? А может, забыть ключи?»
Ну надо же – я торгуюсь. А это почти легко.
«Потише! Ведь я считаю!» – кассирша почти кричит.
И что-то блестит такое, за нежной броней очков.
И вот мой расчет закончен. Минуты ведь не прошло.
А мне показалось – месяц, а может быть – вся весна.
На миг затянулось дымкой небьющееся стекло,
И остро пахнуло снегом. Все. Сделка завершена.
Ко мне подвигают ближе наполненный желобок.
Там много какой-то мелкой, бесформенной ерунды.
Ее надо взять с собою, хотя нести тяжело.
Я это все получаю по курсу большой беды.
Направо по коридору. И главное – не смотреть,
Во что за моей спиною сейчас обернется дом.
А может, все будет тихо. Лишь звякнет дыханья медь.
И смех отзовется странным рассыпанным серебром.
Кассирша ответит миру табличкой «сейчас обед»
И выскочит вниз, в столовку: голодная, черт возьми!
Их, мойр, в этом мире трое: нет смены, отгулов нет.
Но нынче хороший график – с двенадцати до восьми.