Миссис Хоуорд наконец поднялась.
— Надень те новые полосатые «бермуды» с желтой блузкой, а голубой пелэмский свитер накинь на плечи. И не забудь завязать рукава. Увидимся внизу; я хочу поговорить с воспитательницей.
Мэгги начала было протестовать — мать уже разговаривала, и не раз, с их воспитательницей, миссис Макинтайр, — но тут же закрыла рот. Одно она усвоила прочно: лучше помолчать и пусть мать делает, что хочет.
Она скоро уедет. Она скоро уедет. Эти слова, как мантру, Мэгги повторяла про себя весь последний час, и только заклинание помогало ей сохранять спокойствие.
— Конечно, мама.
Может быть, после того, как мать уйдет, она еще успеет сбегать наверх и переодеться. Только вряд ли. Скорее всего, ее вместе с остальными новичками и Старшими Сестрами из числа третьекурсниц выведут за дверь, а миссис Хоуорд еще помашет им всем на прощание. Сцена верности. Верности себе. Мэгги всегда прекрасно понимала, что ее достижения важны не ей самой, а служат прославлению имени Хоуордов, точнее, прославлению Флоренс Хоуорд.
— Ты, конечно, знаешь, что «миссис» не какой-то «титул учтивости», как считается у британцев. Воспитательницы в Пелэме непременно полагается быть замужем или состоять во вдовстве, но никак не в разводе. — Миссис Хоуорд удовлетворенно кивнула — меньшего от Пелэма она и не ожидала.
Мэгги промолчала. Все это она слышала раньше, к тому же матери ее ответ и не требовался — та репетировала разговор с воспитательницей. О чем будет разговор, Мэгги тоже знала. Нет, миссис Хоуорд не даст отпускное разрешение — так в Пелэме назывался документ, который подписывался родителями первокурсниц и давал девушкам право ночевать в ином месте, кроме как в доме другой студентки, выпускницы или указанного родственника. Но даже при наличии отпускного разрешения девушка должна была извещать воспитательницу о своих планах за сорок восемь часов. Миссис Хоуорд считала, что первокурсниц следует держать в строгих рамках, а подобного рода разрешения есть ни что иное, как открытое потакание распущенности.
Дверь закрылась. Мэгги стояла посередине комнаты, которая была даже больше ее комнаты дома. Одна кровать у окна, другая у двери. Два безыскусных дубовых комода, такие же письменные столы, книжные полки и стулья. На окне — небеленые муслиновые шторы. Здание общежития, Фелтон, было одним из старейших в колледже, а голые кирпичные стены — к удовлетворению миссис Хоуорд — надежно укрывал разросшийся плющ. Мэгги зажмурилась и закружилась, раскинув руки. Ее соседка, Роберта Долан, вошедшая в комнату секундой позже, сначала замерла от удивления, а потом обе девушки радостно рассмеялись и рухнули на кровать. Впереди четыре чудесных года.