Впереди раздавался шум, и что-то очень знакомое происходило там. Человек-Дар назвал это веским словом «дежавю»…
Горн был осажден!
Сейчас полутьма почти скрывала формы, редкие факелы по стенам едва ли давали достаточно света, чтобы разглядеть запертые ворота и крупные движущиеся тени перед ними. Доносились злые крики тангров, редкий звон железа, мелькали небольшие факелы снаружи.
Дар мог поклясться, что если не видел, то, по крайней мере, слышал это уже прежде. Именно здесь. Именно так!
Ощущение «дежавю» стало невыносимо острым.
Он вдруг вспомнил пещеру в ночь перед выходом в Горн, где простился с Куаргиром, своим последним другом далеких походов. Тогда они слышали издалека громкие крики перед стенами Горна! А потом Куаргир ушел в ночь, чтобы провести разведку… И чтобы не вернуться никогда. Наутро отчаявшийся Дар один пошел в Горн. И его стали узнавать горожане, словно он тут уже бывал раньше…
Погоди-ка…
Догадка снова осенила Дара, яркой вспышкой освещая все былые несовпадения.
Если он тогда, под грозой ливня девять дней назад, перенесся от удара молнии обратно во времени, то сейчас, через те же девять дней, он здесь – одновременно с тем, как Куаргир приходит в Горн… и он сам, на девять дней моложе, сидит где-то в тех северных склонах, в пещере, внимательно прислушиваясь к крикам…
Время сделало петлю, возвращая его к самому себе!
Девять дней прошли… – и их не было!
Все это нуждалось в проверке…
…Все было бесполезно!
Эта бестия умела крепко держать язык за своими прозрачными зубами!
С отвращением вытерев руки, ди-Ггарц кивком велел вынести бессознательного пленного.
Два моголона, учтиво согнувшись, с грохотом покатили по железному полу саркофаг стальной плетенки, в котором покачивалось костянистое бесчувственное тело.
Сановный рецц в раздражении мотнул длинным мехом на загривке.
Тот еще попался орешек!
Если бы не громадный опыт ди-Ггарца, он бы уже отступился, поверив что дело безнадежно. Что вырвать признания из уст проклятого тангра не удастся. Чертов Грибник был нем как камень, даже звука не удалось выдавить из его плотно сжатых губ.
Ди-Ггарц тонко пискнул от возмущения.
Плесень в теле здорово бережет их от боли! Но все же – каждый следак Сыска в курсе, трава тангров способна перехватывать боль только через несколько мгновений. Но – эти несколько мгновений – это целиком время дознавателя! Его-то и используют! Недаром тангр отрубился в своей переносной клети, будучи хоть трижды грибником.
Ярко-алая кровь раба заляпала все полотенце, и ди-Ггарц с отвращением отбросил его в угол. Прошел через радужную стеклостену и бухнулся в ложемент жилой зоны, даже не приглаживая шерсти…