Потомственный воин по крови, Тотай никогда не увиливал от драки. Однако жизнь сложнее простого опрокидывания силы силой. В жизни много хитростей и переплетений, не видных простому глазу. И участие в войне его отряда было очень специальным…
Вражда с соседом, заречным кланом с'Энфарпа, вырублена в сердцах б'рванцев веками ненависти и ожесточенной резни. Но Круг Эгиббардов доверил ему особую задачу. План этот был древним и мудрым, и никто посторонний не мог быть посвящен в него. Даже те молчаливые дромаруги, что каменными изваяниями застыли позади на породистых горячих дромах, готовые по его жесту, не задумываясь, броситься хоть в пекло – даже они не знали всего. Хотя, это не просто б'рванцы – это его коренники, под латнирами которых одна с ним не только цнбр, но и кровь!
Панцирь Тотай-Тору был весь гранен знаками его доблести и побед, но нижняя правая часть блестела на солнце пусто. Особая часть, обрамленная знаками трудного задания. Долгие годы воина прошли, прежде чем он стал достоин той миссии, что отразится здесь. Пустая поверхность кости ждала особых событий, прежде чем исполнитель наград прикоснется к ней своим голубым резцом. В ожидании этого тянулась жизнь воина, и он верил в свою удачу. Его предки были избранной линией, исполнявшей такие задания. Теперь пришел, наконец, и его черед.
Отпрыск корня Тору – потомственных всадников-дромаругов, дававших б'Рвану безукоризненных воинов и железных командиров на протяжении веков, Тотай ощущал странное возбуждение. Предчувствие, коснувшееся сердца несколько дней назад, снова тревожило грудь. Цнбр тоже ощутила это и волновалась, но у травы нет ума, и она не могла понимать причин. Они оба – Ла-и-Ла – были на взводе, встревоженные, чуткие. Но все складывалось к удаче, похоже. Не долго же его пустой части латнира оставаться девственно-чистой!
Круг Эгиббардов напутствовал его перед этим походом. Да что там… сам махо клана беседовал с ним в уединении под Цараккланом столицы! Тотай расправил могучие плечи и гордо оглянулся. Тридцать пар глаз ловили каждое его движение в ожидании приказа. Тангр левой рукой коснулся нагрудной перевязи, куда доверие клана вложило камень завета, кричащий молча. Неподатливая твердь реликвии придавала сил – и самоуверенности.
Б'Рванский берег был ровным – щеточка сухой травы. Неспроста стозимия назад он был очищен здесь от кустов и деревьев. Ветер, играя, шевелил травостоем, под которым прятались знаменитые б'рванские ловушки – незаметные, неумолимые, попадешь – сам не вылезешь.
Тотай-Тору всматривался в темнеющую на северо-западе полосу, бессознательно и нервно сжимая рукоять шиташа. Там вставали вековые леса, жили и бешено плодились тангры лесного корня.