Отаруги б'Рвана не украшали своих жилищ панцирями врагов. Это бессмысленно, разве что вешать боевые трофеи в несколько слоев. Слишком много с’энфарпов находили свою смерть в землях б'Рвана. Латниры поверженных врагов просто шли на ремесло или переделывались во внешние щиты отаругов, при этом проходя обработку по укреплению кости. Воины шутили: «мертвый с'энфарп крепче живого…»
Тотай-Тору усмехнулся.
Панцирь б'рванца всегда был надежным другом при встрече с любым оружием.
«Не трожь б'рванца,» – говорят друг другу чужаки. – «Их латниры из камня!».
Слухи и легенды ходят среди варваров, почему их враги имеют столь совершенную защиту. Но варварам никогда не открыть истины.
Никто, кроме эгиббардов и махо б'Рвана, не ведает секрета «железной воды». Каждый б'рванец знает о таинственном источнике, гордости клана, бьющем в ущелье Трилистника. Мальчики касты воинов начинают пить его воду с раннего детства, так для них начинается возмужание. Противная, горько-соленая, мутно-белая жидкость со временем придает латниру ту самую крепость, сказывают легенды. Ни кальциевые порошки хуураданцев, ни вымораживание родниковой воды почившим ю'Линнором, ни ударное поедание привозного керата с'энфарпами не может дать такого сильного эффекта. Только один был противник у каменных латниров б’Рвана – голубые эригшиташи ю'Линнора. К счастью, они навеки исчезли вместе с самим поверженным кланом.
Тотай поморщился.
Застарелой болью заныло левое плечо. Позапрошлой осенью он привел свою группу к поречному городку на юге, где внезапно столкнулся с отрядом прорвавшихся с'энфарпов. Лесников было много, и поначалу они теснили опешивших дромаругов. Но воины б'Рвана быстро пришли в себя, и кость на кость дикари не выдержали. Они были безжалостно биты и пленены. Лишь их увешанный шкурами огромный вождь успел задеть Тотай-Тору в самом конце схватки – своим длинным скаковым шиташем. Удар пришел сзади, крепкий панцирь остановил вражескую сталь, не то варвар отхватил бы пол-плеча. Подоспевшие дромаруги подняли врага на острия достов. Смелость купила ему легкую смерть, и он избежал позорного рабства.
Косая зарубка этого удара до сих пор красуется на латнире…
Тотай сощурил темные веки.
Короткая весна переходила в знойное лето. Ветер, овевавший лицо, становился все жарче и в этом было свое удовольствие. Зима в степи жестока, и все успели соскучиться по лету. Ветер мягко трепал разнотравье – оно стлалось, сколь хватало глаз, простираясь югу до самого Балианнара и дальше по всей Эбирройской равнине. Ближе к реке, там, где начинались линии ловушек, травы были сочнее и выше. Глаза дромов всегда смотрели в том направлении, но их и близко туда не подпускали.