Значит, верил парень, что наши вернутся. Не потерял надежды на победу.
Я решил повидаться с Конопатским.
Предстояло послать к киномеханику своего человека, вызвать парня в лес.
Разведчики отправились за Алимой Кирбай.
Девушка, такая же темноглазая и молчаливая, как брат, явилась в назначенное место.
Я объяснил задачу.
— Значит, прямо сказать, что я от партизан? — спросила Алима.
— Да. И предложить Конопатскому ровно через десять дней после вашего свидания пойти в Залютичи. Мы будем ждать на восьмом километре.
[83]
— Понимаю. Через десять дней, на дороге из Микашевичей в Залютичи. Восьмой километр.
— Предупреди Конопатского, что в случае непредвиденных осложнений кто-нибудь явится к нему, отменит встречу. Пароль: «Я от Гриши».
— Понимаю, товарищ командир...
На следующий день Алима Кирбай отправилась в Микашевичи якобы за покупками.
Она нашла Конопатского, точно передала то, что было приказано.
Конопатский сказал Алиме, что придет...
Все десять дней наши партизаны внимательно следили за гитлеровцами, наблюдали за дорогой из Микашевичей в Залютичи. Ничего особенного, тревожного они не заметили. Было похоже, что Конопатский не побежал после свидания с нашей связной в полицию или комендатуру.
Теперь оставалось ждать — придет или смалодушничает в последний момент?
Мы не случайно назначили встречу ровно через десять дней.
Десять дней — вполне достаточный срок, чтобы человек, незнакомый с партизанами, привык к мысли о будущей работе, успокоился, убедился, что имеет дело не с провокаторами.
В самом деле, первые дни Иван Конопатский мог опасаться, что стал жертвой немецкой провокации. Но каждый спокойно прожитый день должен был все больше убеждать его, что приходили настоящие партизаны.
Видя, что ни гитлеровцы, ни полицаи его не трогают, Конопатский мог отбросить последние сомнения!..
За день до назначенного срока мы выслали в район предполагаемой встречи группу партизан. Они должны были убедиться, что там нет засады, а в случае опасности — дать сигнал.
Минула последняя ночь. Сигналов от группы охраны не поступило.
Забрав Николая Кузьменко, я отправился на свидание с микашевичским киномехаником.
И встретил Конопатского не на восьмом километре, как назначил, а на шестом.
Надо было, чтобы Конопатский понял: партизаны вездесущи, у них гораздо больше возможностей для работы, чем он предполагал...
[84]
Я знал, что это произведет на киномеханика достаточно сильное впечатление, он поймет: каждый его шаг нам известен...
Невысокий, сухонький паренек со вздернутым носом, услышав оклик, остановился, потер щеку, сошел с дороги.