Еще не развидняло, туман лежал над болотом, и звуки были приглушены глубоким мхом, сыростью воздуха.
Но птицы кричали!
А потом мы различили равномерное, осторожное чмоканье болотной жижи.
Чмокало впереди, чмокало слева и справа, и все явственней, все неотвратимей.
Сомнений не оставалось: по болоту осторожно шли
[95]
люди. Сотни людей, направлявшихся прямо к нашему островку.
Бринский подал знак.
Партизаны немедленно начали отходить к восточному берегу. Николай Велько придерживал оглядывавшихся псов.
По пути пробежали мимо костра. Залитый, он еще дымил.
По кладкам направились к Боркам, но, не выбираясь из болота, резко свернули налево, прошли шагов пятьдесят по пояс в воде, укрылись среди частого тальника.
Легли.
Нам так и пришлось пролежать в тальнике целый день.
Мы слышали немецкую брань, выстрелы, крики, видели и самих немцев, пробиравшихся по кладкам. Не тех фашистов, что показывали в кинофильмах воровато бегущими и стреляющими куда попало, а здоровых, самоуверенных парней, тщательно приглядывавшихся к местности, прочесывавших огнем каждый подозрительный куст и, возможно, втрое злых оттого, что их подняли среди ночи, заставили лезть в болото, мокнуть, искать неуловимых партизан.
Немцы знали, что мы не могли далеко уйти. Ведь они видели дымящийся костер! Больше того, эти скоты, наведенные предателем, нашли лазарет Бринского и зверски убили на потайном островке замечательного подрывника Криворучко, раненного несколько дней назад, и доктора Крушельницкого, чью жену увели в Борки, где и повесили, вдосталь наиздевавшись над беззащитной женщиной.
Мы лежали в тальнике, не в силах ничем помочь товарищам. Слишком мало нас было, слишком неравны были силы!
Требовалось нечеловеческое напряжение, чтобы не дать волю рукам, сжимавшим автоматы...
Немцы нас так и не нашли.
Мы похоронили друзей, а потом я варил голодным партизанам какое-то сомнительное варево из ржаной муки и бараньего жира, убеждая, что это настоящая мамалыга...
* * *
С первого дня Антон Петрович Бринский произвел на меня самое хорошее впечатление. Среднего роста, плечи-
[96]
стый, густобровый, он держался свободно, уверенно, но был подчеркнуто внимателен и по-военному точен в обращении со мной как с заместителем командира отряда.
За плечами Бринского остались трудные походы, отчаянно смелые, дерзкие налеты на врага, умело проведенные диверсии, но даже тени самодовольства я не видел на открытом лице этого энергичного, подвижного человека.
Он был беспощаден к врагу и добр, если не сказать нежен, к друзьям.
У нас установились самые сердечные, товарищеские отношения.