— Мы ваши родственники из Пшеничников, — сказал Коняхин женщине. — Вы соберите на стол, есть мы ничего не будем, это для отвода глаз. Как вас зовут?
— Зина.
— А меня Александром. Его Володей. Сделайте, пожалуйста, вид, что мы ваши гости, родня. А то, вон видите, стоит… Он нас спрашивал, куда мы идем, я сказал, что к вам и что мы родственники из Пшеничников.
— Это комендант, — сказала Зина. — Он еще зайдет, вот увидите.
Комендант и в самом деле зашел. К тому времени Александр и Володя уже сидели за столом, Зина резала огурцы. Комендант окинул комнату быстрым взглядом, вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Проходите, — пригласила Зина, — сидайте, угощу чем бог послал. — И уже извиняющимся тоном добавила: — Вот гости приехали из Пшеничников, а угостить нечем. Не знаете, господин комендант, где шнапс достать?
Комендант ничего не ответил, повернулся и ушел.
— Сам, гад, на этот самый шнапс надеялся, то есть на самогон по-нашему. Каждый день не просыхает. Удивительно, как это он сегодня до сих пор трезвый?
Немного погодя собрались уходить и Александр с Володей. Но Зина удержала их:
— Посидите еще хотя бы часок. А то покажется подозрительным: явились в гости и так быстро уходите.
— Как бы еще кто-нибудь не заявился.
— Некому больше. Тут только комендант да два солдата остались, а эти уже не придут.
Посидев часа полтора, Александр и Володя распрощались с гостеприимной хозяйкой.
В Саворку они пришли, когда уже стемнело.
3
Их поселили в доме Матрены Литвин. В селе ее звали просто тетей Мотрей, так стали называть ее и Александр с Володей. Муж тети Мотри ушел на фронт в первые дни войны, и с тех пор о нем ничего не слышали. Старший сын еще до войны ушел служить во флот, от него, пока немцы не заняли село, приходили письма. Жила тетя Мотря с двумя дочерьми. Старшей, Антонине, пошел девятнадцатый год; младшей, Соне, минуло шестнадцать. Обе они, как сказала Мотря, невестились. И верно, в дом часто приходили молодые ребята.
Вскоре Коняхин стал догадываться, что эти ребята не просто ухажеры. Они внимательно приглядывались к Александру и Володе, довольно ловко и незаметно выпытали у них все, что им было нужно и что Коняхин считал возможным не скрывать от них. Судя по всему, старшим у них был тот, что ухаживал за Тоней, — Аркадий Швец. Он был очень неглупый парень, выглядел постарше других, держался независимо, с достоинством, и его слушались остальные.
Как-то Аркадий озабоченно сказал тете Мотре:
— Пожалуй, не прокормить вам двоих-то.
В тот же день к ним в хату зашел Демьян Цуп и предложил:
— Давай-ка, Мотря, одного из твоих жильцов мне. Которого тебе не жалко отпускать?