Всех собравшихся здесь отправили на сборный пункт. Офицеров расселили по квартирам, назначили старшего. Остальные разместились в школе. В основном это была местная молодежь. За два года оккупации ребята подросли, пришло и их время служить.
Три дня ждали, пока пошлют на формирование. Слушали все передачи — с утра до вечера, газеты прочитывали от первой до последней строчки. Только теперь Коняхин узнал, что все это время находился в двойном кольце: оказывается, Корсунь-Шевченковская группировка противника тоже была окружена.
На четвертый день в хату, где Александр жил еще с тремя офицерами, пришли двое солдат.
— Кто тут будет лейтенант Коняхин?
— Я.
— Собирайтесь, вас вызывают.
Александр поспешно оделся, вышел вслед за солдатами. «Наверное, нашлись документы», — подумал он. Спросил у того, что был постарше:
— Не знаете, по какому поводу вызывают?
— Нам об этом не говорят.
И всю дорогу оба уклонялись от разговора, хотя Коняхин несколько раз пытался заговорить с ними. «Нелюдимые какие-то». Но тут же оправдывал их: «Начальство и верно не посвящает их в свои дела».
Офицеру, к которому его привели, Коняхин представился по всей форме:
— Лейтенант Коняхин прибыл по вашему приказанию.
Тот окинул его быстрым взглядом и усмехнулся:
— Ну, садись, лейтенант Коняхин, рассказывай.
— А что рассказывать-то?
— Все. Почему без документов, почему оказался в плену.
— Я не из плена.
— Все равно.
Александр начал рассказ с боя под Иванковом. Рассказывал подробно, но сбивчиво. Вспомнив какую-либо деталь, снова возвращался к тому, о чем уже говорил, потом перескакивал на другое. Однако офицер не перебивал его, хотя видно было, что слушать ему уже надоело. Он откровенно зевал, старался занять себя чем-нибудь: подточил перочинным ножом карандаш, стал этим же ножом чистить ногти.
Когда Коняхин наконец выложил все, офицер спросил:
— Больше ничего не можешь добавить?
— Я как будто все сказал.
— Ну что ж, гражданин Коняхин, придется тебе некоторое время побыть у нас.
— У кого это у вас?
— Да ты что, слепой, что ли? Не видишь? — он ткнул в свои петлицы. И только теперь Александр сообразил, почему и этот офицер, и солдаты, которые приходили, в форме войск МВД и почему вдруг его, лейтенанта Коняхина, назвали «гражданином».
— Это что: арест? — спросил он.
— Как хочешь, так и понимай.
Офицер вызвал часового и коротко бросил!
— Уведите.
2
На пересыльном пункте отдела контрразведки 27-й армии скопилось несколько сот человек. Власовцы, полицаи, старосты… Многие из них были даже довольны, что попали сюда: нередко местные жители расправлялись с предателями сами, не ожидая суда.