Мейси смотрела, как поднимается и опадает грудь отца под бело-голубой, в полоску, больничной пижамой. Только раз она видела его в старых вельветовых брюках, рубашке без ворота и жилете с цветистым платком. Хотя после войны Фрэнки и стал конюхом, в рабочие дни все равно с ВИДУ напоминал лондонского торговца овощами, который продает с повозки. Теперь он был безмолвен и бледен.
— Он поправится?
— Доктор полагает, что потеря сознания временна и вскоре он придет в себя.
— Господи, надеюсь, он встанет на ноги.
Мейси посмотрела на свои руки, сжимавшие отцовские ладони. В беседе между ней и ее бывшим наставником и учителем возникла пауза. Мейси знала, что он наблюдает и обдумывает вопросы, которые непременно намеревался задать.
— Мейси?
— Да, Морис? По-моему, ты хотел меня о чем-то спросить?
— Да, действительно, — ответил он, наклоняясь. — Скажи, что же на самом деле разделило вас с отцом? Ты редко приезжаешь, хотя всегда рада с ним повидаться. И в ваших разговорах я уже не замечаю былой дружбы, давние узы как будто прервались. А когда-то вы были так близки.
Мейси кивнула.
— Он всегда был таким крепким, никогда не болел. Я думала, ничто не в силах его остановить.
— Ни болезнь, лишившая вас матери, ни ранение, отнявшее у тебя Саймона?
— Да. — Мейси снова глядела на руки отца. — Не знаю, с чего все началось, но это не моя вина, ты же знаешь!
Бланш внимательно посмотрел на Мейси и сказал:
— С уверенностью заявляю: с первых же дней нашего знакомства, когда ты была еще девчонкой, я ни разу не слышал, чтобы ты вела себя как ребенок. До сего дня. По голосу слышно, что ты обиделась, дорогая.
Мейси вздохнула.
— Без папы тоже не обошлось. Он сам как будто отдалился от меня. Не знаю, что стало причиной: мои постоянные задержки в Лондоне по работе или его вечная занятость. Всякий раз, стоит мне приехать, как он вечно чем-нибудь занят. Конечно, он любит меня и всегда встречает с распростертыми объятиями, но… и только. Как будто ему тяжело видеться со мной. Как будто мы чужие.
Некоторое время Морис молчал, потом спросил:
— Ты часто об этом думала?
— Конечно, думала, но потом просто выбрасывала это из головы. Наверно, просто надеюсь, что все мне только кажется, а на самом деле отец целиком поглощен идеей леди Роуэн вырастить победителя дерби, а я вся в работе.
— А если подумать, включить воображение, как, по-твоему, в чем настоящая причина?
— Я… я и вправду не знаю.
— О, Мейси, сдается мне, все ты знаешь. Брось, милая, мы слишком долго работали вместе. Я видел, как ты росла, боролась, переносила ранение, любила и горевала. И знаю, что ты бежишь от правды. Скажи, что ты думаешь на самом деле.