— Ты животное, — сказал ему Карпре. — Грязное животное, Велион. Но, чёрт возьми, животные не убивают из мести. А ты убил меня. Так и кто ты теперь?
— Удачи, — сказал Крум.
— Зачем тебе Сердце Озера? — спросил Карпре. — Ты убил меня, чтобы достать его? Это по-человечески, Велион, а ты не человек. Мстить — тоже по-человечески, но ты ведь не человек. Кто ты, могильщик?
— Может, мы тоже люди, если и с нами по-человечески? — тихо сказал К" хиистропхак.
— Грязный могильщик! Пришёл грабить могилы наших родителей! Могильный червяк! — кричали селяне.
— Черви ковыряются в дерьме, получи-ка кусочек! — взвизгнул мальчишеский голос.
— Ты не человек, Велион. Зачем ты их убил? Зачем ты убил меня? Это по-человечески — убивать без причины или из прихоти.
— Вы потеряли своё имя, люди, гнить вам в земле.
— И ты сгниешь, Велион, старый друг. Где-нибудь на какой-нибудь узкой улочке какого-нибудь могильника. Твои руки начнут трястись, глаза потеряют зоркость, реакция ухудшится, и тогда ты сдохнешь. Твоё тело такое же слабое, как у человека, но ты не человек. Хотя, умирать бесцельно или даже ради денег — это так по-человечески.
— Ты обманул меня, — процедил Альх. — Цена, которую я заплатил за покой, оказалась не той, что мне была нужна. Я платил ракушками вместо монет. Но ты ещё заплатишь свою цену, могильщик, заплатишь.
— Зачем тебе сын? — спросила Свиша. — Хочешь сделать его таким же, как ты?
— Ты меня ненавидишь, Велион? Ненавидеть — это так по-человечески.
— Тебе плохо, Велион? — тихо, сочувственно спросила Элаги.
— Стони, пожалуйста, естественней, чем она. Чтобы обёртка была красивей.
— Ты любил? Ты — любил? Ни за что не поверю, мой старый друг могильщик. Любить — это так по-человечески. Ты страдаешь? Ха-ха-ха! Ты меня уморил, могильщик. Ты думаешь, что ты человек, если испытываешь все эти чувства? Ты ошибаешься. Ведь ты могильщик, а…
… могильщики — не люди…
— Уходите! — взвыл Велион, хватаясь рукой за стену. — Уходите! Я не хочу вас!
— Ты меня не хочешь? — горько спросили хором Свиша и Элаги. — Ты меня не любишь?
— Ты меня не хочешь? — расхохотался Карпре. — Поверь, старый друг, я тебя тоже. Но ты убил меня, как я теперь от тебя отстану? Я тебя тоже ненавижу, — его голос сорвался, стал плаксивым. — Мне сулили прекрасную карьеру проповедника, а я стал могильщиком.
— Уходите!
— Ты меня гонишь? Но я любила тебя…
— Ты гонишь меня? Я хотела получить лишь каплю тепла…
— Ты гонишь меня? После того, как обманул? Нет, могильщик, ты заплатишь мне за смерть моей дочери. Я хотел лишь понять то, что чувствовала она, испытать то же, что она…