Когда бурдюк опустел наполовину, а солнце начало клониться к западу, но на траве по-прежнему не лежало ни одной рыбки, Велион задремал.
Разбудила его чья-то ругань и треск веток. Могильщик протёр глаза и, придвинув поближе ножны с мечом, начал наблюдать за лесом. Некто, ломящийся через лес, шёл в его сторону. Судя по всему, неместный — в сотне шагов к югу к реке вела отличная тропинка, а этот пёр через густой подлесок и кусты. Вор или разбойник вряд ли стал бы так шуметь, так что бояться, скорее всего, нечего, но откладывать меч Велион не стал. Пусть уж лучше его бояться.
Из леса выскочил невысокий сухощавый мужчина, сжимающий в руке обломанную удочку. Нервно оглядевшись, он уставился на Велиона. На его губы неожиданно выползла весёлая ухмылка.
— Ну, чего, Велион, тоже жрать захотелось? — буркнул он, помахивая сломанной удочкой.
— Репей? — ошалело произнёс тотенграбер.
— А кто, мать твою, ещё? — буркнул Репей, приближаясь. — Гадство сплошное. Своровал, понимаешь, удочку, а она старая оказалась, сломалась об первого же олуха из тех, кто за мной побежал. Меня поэтому даже ловить не стали, а так бы, ей богу, отлупили.
Велион поднялся с земли и сжал коллегу в объятьях.
— Жив, могильщик.
— Жив, Репей, жив.
Нельзя сказать, что они с Репьём были друзьями, просто пару раз вместе ходили в могильники. Но встретить тотенграбера, которого последний раз видел позапрошлой осенью — большая удача. Тем более, если учесть, что слышал о его гибели, а эти слухи в среде могильщиков обычно оказывались правдивыми.
Репей был тощим сутулым типусом с колючими глазами. Любил подколоть, а если тот, кого он подколол, обижался, то прицеплялся к нему, как настоящий репей к штанине. Причиной того, что Велион не узнал его сразу, была короткая светлая, будто выгоревшая, щетина, покрывавшая не только щёки и подбородок, но и топорщившаяся на том месте, где люди обычно носят волосы. Репей был одним из тех людей, которые, приходя к брадобрею, просят обрить всю голову.
— Плохие времена? — спросил Велион, выпуская знакомого из объятий.
— Ничего не говори. У тебя, гляжу, тоже?
— Нет. Просто… развлекаюсь. Жрать, поди, хочешь?
— О, ещё как, брат.
Чёрный могильщик усмехнулся и начал рыться в рюкзаке. Вообще-то он рассчитывал на уху, поэтому из съестного у него было только две луковицы, сухарь и зачерствевший кусок сыра, три пучка зелени и морковку можно было не считать. Но рыбу, если её, конечно, удастся поймать, можно и зажарить.
Репей за пару минут сжевал всё, что ему дал Велион, запивая еду пивом.
— Спасибо, — буркнул он, доев. — Давай удочку, порыбачу хоть. Червя давно смотрел?