— Кофе готов.
На пороге появилась, чуть смущенная, хозяйка квартиры, держа в руках пластиковый поднос с двумя крохотными чашечками безумно ароматного напитка.
— Вы уж извините, Константин, не прибрано. На чемоданах второй день.
Поспешив перехватить поднос, я тут же поставил его на стол и, взяв чашку, пригубил. Горячо.
— Я же говорил, что можете называть меня Костик, да и проще так. — Напомнил я, осторожно, маленькими глотками, смакуя обжигающий кофе.
— Хорошо, как скажете. — Мария села в кресло рядом со мной и взяла свою чашку. — Тогда называйте меня Маша.
— Вот и договорились. Где у вас курят, кстати, если позволите? — Поинтересовался я.
— Да хоть и здесь. — Маша отхлебнула кофе, и поморщилась. Видимо он не был его любимым напитком. — Вы лучше вот что расскажите, Костик, что там, на улице? Я то все вижу только из окна, да новостных лент, пока были.
— Плохо дело. — Я пододвинул к себе так кстати обнаружившуюся пепельницу и щелкнув зажигалкой, закурил. — Должен напомнить, что вирус передается воздушно-капельным путем. Если к нему нет иммунитета, или каких-то антител, то пиши пропало. Мы так товарища в первые недели потеряли.
— Как? — тихо поинтересовалась Маша.
— Просто заболел. — Я допил кофе и, поставив чашку на поднос, откинулся в кресле. — Не это плохо, понимаете?
— А что же может быть хуже?
— Люди, Маша. Человек, самый хитрый и опасный зверь на всем белом свете. Живет без радости, убивает для развлечения, ищет наживу даже в том, что таковой не принесет, и злится, злится на весь мир.
— Чем же вам так насолили люди?
— Лично мне? — Я в задумчивости почесал затылок. — Лично мне, ничем, а вот что дальше будет, сказать сложно. Достаточно того, что по пути мы встретили две бронемашины, чьи хозяева занимались грабежом и работорговлей. Сила при них, значит и правда при них. Ей богу, не выбрались бы, если бы не капитан Горин со своими бойцами. Сейчас, вместо того, чтобы кофе с вами пить, я бы отхожие места какой-нибудь кавказской диаспоре вычищал, или еще чего похуже. Месяц прошел, а все устои рухнули, как не бывало. Вот такие они, эти люди.
— А как же вы? — Возмутилась Маша, — как же ваш друг в машине? Он же до последнего момента не уезжал, даже когда мертвецы совсем близко подобрались. Вы же на него накричали буквально.
— Мы, это мы. — Улыбнулся я. — Мы обычные. Не мним из себя ничего, трезво свои силы и ситуацию оцениваем, от того может и живы до сих пор. Я вот бухгалтер, Марк, тот, что за рулем, охранник. По сути, мы те, кого вы многие годы видели на улице, идущих, торопящихся мимо по своим делам, и никогда не замечали. Мы — это серая масса, люди умственного, интеллектуального труда.