— Написать на крыше послание для спасателей, — вывел я первый пункт.
Безумно хотелось верить, что вот-вот мы услышим шум вертолетного винта и на крышу опуститься большая оранжевая птица с розой ветров на борту. Но как реалист я вообще не верил, что нас хватятся и будут искать служащих, вроде нас. Кто мы? Офисные крысы, паразиты на теле человечества не способные творить и производить. Мы не врачи, не ученые, не ремесленники, чтобы вытаскивать нас в первую очередь. Если и доберутся до нас, то сильно погодя, и потому следует распределить припасы, растянув их на как можно больший период времени. Количество еды, заявленное раньше, хоть и впечатлило поначалу, но, прикинув все за и против, я решил, что на долго их вряд ли хватит. Дня два, может три, неделя, если питаться абсолютно скудно. А резать рацион по минимуму — это признавать, что спасать нас не торопятся. Что потом? Паника? Паники мне не надо.
За Леху я был спокоен. Веснусчатый юрист хоть и производил впечатление взбалмошного недотепы, но был матерым профессионалом своего дела, и старался придерживаться упорядоченности и рамок закона во всем, как в работе, так и в жизни. От такого паники не дождешься, разве что шутки дурацкой. Галина, вот её я абсолютно не знаю. Что, если она асоциальный психопат или еще что похуже? Не получиться этого понять, пока ситуация не схватит за горло и не примется выбивать из тебя весь дух, а это случиться, и случиться гораздо быстрее чем все ожидают. Что наш уважаемый логист? Вот это самое слабое звено. Петр Семенович насквозь гражданский и мирный человек, такому бы подошли садовые грабли и шезлонг под яблоней на шести сотках где-нибудь в области, а не сидячая работа в душном кабинете. Надеяться на него, пожалуй, не стоит, но и мешать он вряд ли будет, кишка тонка. Марк, пожилой охранник и отставной военный, каких бесчисленное множество протирают штаны в огромном количестве расплодившихся за последнее время ЧОПов. Не приспособлены они к гражданской жизни, потому и тянутся опять к форме, к минимальной зоне ответственности и режиму, а только охрана это дать и может. К гражданской жизни они не приспособлены, а вот к военной? За окном же настоящая бойня, даром, что только пули не свистят, а в остальном война войной. Характер у нее конечно массовый, и враг, к тому же, может быть самым неожиданным, но от этого ситуация не меняется.
Улыбнувшись про себя, я опять взял в руку шариковую ручку и вывел еще два пункта.
— Распределить еду.
— Поинтересоваться у Марка его армейским прошлым.
Отлично. Начало положено, впрочем, и организационных вопросов прибавилось. В первую очередь медикаменты. Имеющаяся на посту охраны аптечка, скорее всего, забита под завязку, так что с бинтами и таблетками от головы проблем возникнуть не должно. Надо выяснить, нет ли у кого аллергий, серьезных проблем с сердцем и прочими внутренними органами, или, не дай бог, диабета. Если таковые найдутся, придется поскрипеть мозгами. Вторым вопросом опять же были продукты. Выходить в магазин было решительно нельзя, даже не из-за лени спускаться по бесчисленным ступенькам пожарной лестнице, с риском нарваться на толстяка-сумасшедшего, а в силу здравого смысла. Подойдя к окну кабинета, я распахнул створки и взглянул вниз, туда, где среди брошенных и горящих машин сновали туда и обратно чумные граждане, в поисках кого бы погрызть или что там им еще было надо. Расстояние от центрального входа до ближайшего магазина было метров сто вдоль по улице. Даже если предположить, что кто-то из нас умудриться без потерь спустится, пробравшись через все возможные препятствия, как-то агрессивные бывшие граждане или, скажем, закрытые двери, пусть он даже сможет пробежать по улице и незамеченным проникнуть в магазин. Все, хватит, уже утопия. Перед зданием человек тридцать бешенных, не исключено даже, что кто-то из нашей конторы и вместе с ним мы вчера вечером сидели в баре и горланили песни. Посмотреть бы на их лица поближе, может и вправду, кого из знакомых найду. Жаль, оптики с собой нет.