Марк не врал. Буквально через пару минут внедорожник перестал дергаться и ускоряться, и плавно шурша мягкой резиной по асфальту, покатил в направлении нужного нам дома. Фары, чудом оставшиеся в целости, после последнего нашего панического бегства, уверенно освещали путь, выхватывая из темноты заваленные мусором и неубранными прошлогодними листьями газоны и узкие тропинки дворовых проездов. Несколько раз на дороге попадались бешеные, как будто в неком забытье, раскачивающиеся из стороны в сторону и не желающие уходить с пути. Таких приходилось либо объезжать, если такой маневр позволяла местность, либо отстреливать, высунувшись из окна, но мы двигались. Медленно, осторожно, почти крадучись, но метр за метром, наша маленькая экспедиция сокращала отмеренное расстояние, продвигаясь в сторону людей, уже более месяца заточенных в собственных квартирах, и каким-то чудом еще оставшихся в живых.
Подъезжая к нужному нам двору, я вытащил из нагрудного кармана черный кругляш рации.
— Денис, ты готов?
— Готов, — тут же отозвался радиоинженер. — И не только я.
— Мы на подходе, расчетное время десять минут. Как услышите стрельбу, хватайте чемоданы и к дверям. Как понял меня, прием.
— Понял отлично. Мы все втроем здесь. Катерина с Антошкой вчера спустились.
— Что на лестничной площадке?
— Вроде тихо.
— Так вроде или тихо?
— Да не знаю я. Слушал с полчаса назад, шевеления нет. Запах только мерзкий, а так спокойно.
— Ясно, — вздохнул я, — отбой.
Для комфортной парковки, задним бампером прямо к подъезду, пришлось немного пострелять. В полутьеме можно было легко спутать, кто живой, а кто мертвый, но перед тем как поехать, мы прицепили к автоматам диодные фонарики, вместо крепежа, используя прозрачный скотч. Луч фонарика, по сути, высвечивал то пространство, куда должна была лечь пуля, а заодно показывал, в кого приходилось стрелять.
— Двинули, — кивнул я, наблюдая как последний бешеный, кулем с мукой валится на асфальт. — Идем группой, Марик прикрывает спину. Марк, двигатель не глуши, поставь на ручник. Машину мертвяки не угонят, но если придется удирать, нам лишнее промедление без надобности.
— Сделано, — кивнул охранник, хрустнув ручным тормозом. Красная буковка «Р» засветившаяся на приборной панели послужила сигналом к действию и, выйдя на улицу, мы бросились к подъезду.
Лестничная клетка первого этажа озарилась искусственным светом. Лампочка, вкрученная чьей-то заботливой рукой, явно не работала. То ли перегорела, то ли окончательно рубанулось электричество, но как я ни щелкал выключателем, но пришлось пользоваться своим освещением. Все четыре квартиры на первом этаже были заперты, так что укрепились в подъезде мы сразу, а вот запах действительно напрягал. Сильный, едкий, по обыкновению тошнотворный, тут он был, как никогда концентрирован и бил по нервам не хуже автоматной очереди над ухом. Я прислонил палец к носу, затем показал вверх. Марк кивнул, мол, понял все, и, подсвечивая себе фонарем начал подъем. Второй этаж, последняя лестничная площадка, отделяющая нас от нужно квартиры, также встретила нас пустотой и запертыми дверьми, а вот третий этаж, в одной из квартир которого располагался Денис с соседями, зияла сразу двумя темными провалами. Откуда пахло больше, понять было сложно, так как подкативший к горлу отвратительный липкий комок, начал на удивление резво рваться наружу, и я поблагодарил всех оставшихся на этой земле богов за свою привычку не завтракать по утрам. Мой завтрак, как правило, начинался ближе к обеду и по обилию блюд и количеству еды как таковой больше походил на него, обед становился ужином, а потом следовали ночные перекусы.