А теперь вытри слезы и улыбнись. Как повезло твоей малышке. Если существует рай, где мне суждено найти приют, где у меня будут крылья, обещаю хранить ее и оберегать.
Я люблю вас обеих больше, чем можно выразить словами.
Мама».
Брэд меняет зажатую в моей руке мокрую салфетку на чистую, затем успокаивающе гладит по спине.
— Жаль, что ее никогда не будет рядом с Остин.
— Она будет, — уверенно говорит Брэд. Он прав. С Остин будет и моя мама, и ее.
Я сморкаюсь и перевожу взгляд на Брэда.
— Она знала, что у меня будет дочь. Ты понял? — Нахожу в письме нужную сточку. — Вот: «обещаю хранить ее и оберегать». Как она могла знать?
Брэд просматривает письмо.
— Полагаю, это случайность.
— Нет, — качаю головой я. — Она знала. Мама не сомневалась, что у меня будет дочь. Это она помогла мне с Остин Элизабет. Она смягчила сердце Джин.
— Ладно, раз ты так уверена.
Я вздыхаю и допиваю кофе.
— Как ты считаешь, она одобрила бы мои отношения с Гербертом?
— Она была бы в восторге. Если, конечно, ты ничего от меня не скрываешь.
О мои ноги трется Райли, и я глажу его по голове.
— Нет, ничего. Как Герберт может не понравиться? Он мистер Совершенство, воплощение идеального мужчины и мужа.
— Брет?
— М-м-м?
— Что с тобой? Герберт точно для тебя воплощение идеального мужа?
Я поднимаю голову и смотрю прямо Брэду в глаза.
— Герберт лучший мужчина из всех, с кем я встречалась. Я доверяю ему, могу на него положиться. Он будет замечательным отцом и мужем.
Следующим утром, в воскресенье седьмого мая, набрав вес четыре фунта и одиннадцать унций, одетая в розовый костюмчик, подаренный тетей Кэтрин, Остин приезжает домой. Герберт устаивает настоящую баталию, настаивая, чтобы я с дочерью переехала на Астор-стрит, но я непреклонна. В настоящий момент наш дом здесь, в Пилсене, кроме того, это решение убьет Селину и Бланку. Последние несколько недель они с умилением разглядывали фотографии Остин, купили ей игрушки и крохотные кроссовки. О том, чтобы оставить их сейчас, не может быть и речи.
По дороге от больницы до машины Герберт делает бессчетное количество снимков, потом мы долго смеемся, пытаясь усадить Остин в автомобильное кресло. Она для него еще слишком мала, поэтому мне приходится обложить ее со всех сторон одеялом, чтобы не дать упасть.
— Ты уверена, что купила сиденье нужного размера? — интересуется Герберт.
— Да, в больнице все поверили, размер как раз для Остин.
Он скептически на меня косится, но, прежде чем захлопнуть дверцу, помогает сесть рядом и тщательно застегивает ремень безопасности, словно я тоже ребенок, только постарше. Машину он ведет особенно осторожно, периодически оглядывается на нас, когда на дороге попадаются кочки или резкие повороты. Герберт обращается со мной так, словно я сама несколько дней назад родила ребенка. Его забота обо мне и Остин трогает меня, но все же вызывает чувство, схожее с клаустрофобией.