— Тетечка Бвет! — бросается он ко мне.
Прижимаю к себе Тревора, и мы кружимся и хохочем, пока я могу устоять на ногах. Впервые за три дня мое лицо освещает искренняя радость.
— Что за мальчишка сделал меня счастливой? — спрашиваю я и щекочу животик племянника.
Прежде чем он успевает ответить, в патио появляется Шелли, волосы собраны в высокий хвост почти на самой макушке. На ней, как мне кажется, джинсы Джея, подвернутые несколько раз.
— Привет, сестричка, — говорит она мне. До того как она вышла замуж за моего брата, мы с Шелли были подругами и жили в одной комнате в колледже. Мы до сих пор с удовольствием дурачимся, называя друг друга сестричками.
— Привет. Ты сегодня дома.
Она идет мне навстречу, шаркая вязаными тапочками.
— Я уволилась.
Смотрю на нее во все глаза:
— Не может быть. Почему?
Шелли наклоняется, чтобы вырвать сорняк.
— Мы с Джеем решили, что будет лучше для детей, если один из нас останется с ними дома. После получения наследства мы не нуждаемся в деньгах.
Тревор извивается, силясь освободиться, и я опускаю его на землю.
— Я же мать. Так разумнее.
— И ты сдалась. Так просто?
— Да. К счастью, женщина, что замещала меня во время беременности, согласилась занять мое место. — Обрывает с одуванчика засохшие листья и бросает на землю. — Они провели вчера собеседование, и сегодня она вышла на работу. Мне даже не придется ее натаскивать. Все сложилось просто замечательно.
Ощущаю некоторую натянутость интонаций и понимаю, что не все так замечательно, как хочет уверить меня подруга. Шелли работала логопедом в клинике Сен-Френсис, в реабилитационном отделении, обучала взрослых, перенесших черепно-мозговую травму, не только заново говорить, но и думать, рассуждать и общаться с людьми. Она любила хвастаться, что это не только ее профессия, но и призвание.
— Прости, но я не могу представить тебя сидящей дома мамашей.
— Это будет здорово. Почти все мои соседки сидят с детьми. Каждое утро они собираются в парке, занимаются йогой вместе с малышами, играют в песочнице. Ты не представляешь, скольких важных вещей были лишены мои дети, пока ходили в детский сад. — Оглянувшись, находит глазами Тревора, бегающего кругами, расставив руки, изображая самолет. — Может быть, эта безработная наконец научит говорить собственного ребенка. — Шелли хихикает, но замолкает, не находя поддержки с моей стороны. — Тревор до сих пор не может произнести… — Она замолкает и смотрит на часы. — Постой, но ты ведь должна быть на работе.
— Не должна. Кэтрин меня уволила.
— О боже! Позвоню няне.
* * *
К счастью для нас, у Меган Уитерби, гипотенузы в нашем дружеском треугольнике, было хобби торговать недвижимостью, без особой, стоит заметить, надежды продать дом. И к счастью для Меган, она была почти помолвлена с защитником «Чикаго буллз» Джимми Нортрупом, считавшим комиссионные агента вещью необязательной. Посему, когда мы с Шелли позвонили ей по дороге в кафе «Френч пресс», она уже была там, словно предчувствовала кризис.