– Ты просто злишься, что тебе они не стали платить, – после минутной паузы заявила Ника.
– Глубоко зришь. Фактически в корень, – насмешливо посмотрела на нее Лида. – Ладно, слушай, я что-то раздумала с тобой шубу выбирать. Плевать мне на твою шубу. Высади меня, я забыла, мне в аптеку надо.
– И еще что муж у тебя – инвалид без мозгов, вот что тебя бесит. Ты бы и рада была, чтобы он помер, да только он жив, – выпалила Ника фактически вдогонку Лиде, которая степенно вышла из Никиного джипа с выражением легкой брезгливости на лице и царственной рукой тут же поймала какую-то отечественную машину. На заднем бампере у нее была надпись: «Причал для чайников». Ника ругнулась про себя.
– Точно для чайников. Подумаешь, какая дрянь! – Но дрянь отбыла в обратном направлении, испортив Нике все настроение. Шубу она все-таки купила, но без всякого удовольствия. И потом оказалось, что шуба порченая, кстати. Пришлось вообще отослать маме в Тамбовскую область. А с Лидой Ника после того случая завязала полностью, хоть и жили они в двух шагах друг от друга и периодически сталкивались на КПП. Впрочем, Ника не стала особенно копаться в себе и в ситуации, не придала значения Лидиным словам, списав все на скверный характер, а где-то в конце ноября решила отправиться в отпуск – погреть усталые косточки на горячем песочке. Рядом с каким-нибудь горячим парнем желательно.
В этом, кстати, была проблема. Ника чувствовала, что все в ее жизни достаточно лучезарно и прекрасно, включая квартиру и две машины, но чего-то весьма существенного все-таки не хватало. Конечно, Ника была девушкой опытной, видавшей виды и много на своем веку уже испытавшей, окромя только той самой пресловутой Большой Любви, о которой она достаточно много читала в книгах, а еще больше смотрела по ящику. Степанов все-таки был скорее бизнес-проектом, вложением тела в дело для получения весьма убедительных дивидендов. Это было необходимо, это было неизбежно, и она это прекрасно понимала, еще сидя в Рогожкине и лицезрея опухшие лица и рано оплывшие торсы деревенских мужиков. Ориентируясь в бесконечном мире по глянцевым журналам, Ника училась с усердием отличницы тому, как носить платья, как делать макияж «смоки-айс», как вытягивать волосы щипцами и как добиваться их блеска с помощью пива и черного хлеба. Это была работа.
– В бляди готовишься? – интересовался двоюродный братец, наблюдая за ее страданиями над маникюром. – Смотри, там высокий конкурс. Иди лучше в шалавы.
– Сам иди, – огрызалась она. И посылала его туда, где он, собственно, и так находился по праву рождения. Но почему-то обижался, дурачок.