Он был быстр.
И ловок.
И странное-алое-стучавшее в голове не позволяло сдаться. Еще был нож. И широкая кровяная полоса, которую оставил зверь на песке.
Вот только опыта не хватало. И удар лапы перебросил Янгу через всю арену. Последнее, что он услышал — восторженный рев толпы…
…это был первый приступ. И единственный, оставшийся в памяти Янгара.
Он пришел в себя в сыром подвале, куда сносили раненых. И смуглокожий лекарь с длинной белой бородой, похожий на цаплю в чалме, бродил меж тел. Янгу не мог дышать от боли, но заставлял себя втягивать спертый воздух. Перед глазами плыло, но закрывать было нельзя. Янгу знал, что сон, забытье в подобном месте — верная смерть.
И смотрел на синие атласные туфли с загнутыми носами.
За лекарем шли ученики. И когда тот останавливался, указывая то на одно, то на другое тело, ученики вытаскивали его из общей груды. Тела уносили. И Янгу молился, чтобы выбор остановили не на нем. Если уж умирать, то здесь, от честных ран, а не на каменном столе, под рукой мальчишки-недоучки.
И боги снизошли до просьбы. Лекарь переступил через Янгу.
Хозяин появился позже, не прежний, но новый. Его лицо проступило сквозь полог боли. Крючковатый нос. Впавшие щеки. И усы, которые Хазмат имел привычку подкрашивать хной. Тогда Янгу не знал имени, но зачарованно уставился на эти усы, длинные, заплетенные в косы, чем-то похожие на плети… плети Хазмат очень даже жаловал.
— Живой? — он раздвинул веки. — Живой… хорошо. Держи.
На грудь упала монета, шестигранный дирхем с дыркой в центре.
Дирхем — это много. Две лепешки с мясом и еще кувшин воды… или дрянного кислого вина, которое иногда приносили в загон.
— Это твоя нынешняя цена, — сказал Хазмат и вложил монету в руку. — Но года не пройдет, и ты будешь стоить в сто раз больше. Если выживешь.
Янгу выжил.
Спустя год его цена и вправду достигла ста дирхем… через два — выросла в десятеро… через пять сам хатами-паша предлагал цену в серебре по живому весу… а через шесть у Янгу получилось убить хозяина и сбежать.
Год ушел на то, чтобы добраться до Севера.
Десять — чтобы стать тем, кем он является сейчас.
И разве это — не достойный повод для гордости? Золотые рода кичатся своими корнями, забывая, что любое родовое древо начиналось с одного человека. И сегодня Янгхаар посадит собственное.
Поднявшись с холодного ложа, он коснулся старых шрамов, которые ощущались сквозь слой краски. Нет больше мальчишки Янгу, появившегося на свет в рабском загоне.
Нет Янгара Северянина, цепного пса Хазмата-хаши.
Нет даже Янгара Черного, верного меча и правой руки Вилхо.