— Да, — согласился тот, — крупная. Но ты сегодня хорошо поймал. Мой мельче был. Но тоже крупный.
— А звери крупные у вас тут есть?
— Есть, — кивнул головой мальчик. — Лоси есть. Кабаны есть. Бобер, он тоже большой. Когда старый. У Силантьевых один раз бобер в сетке запутался, метров пять порвал. И сам удавился. Они его потом ели. Я тоже ел. Вкусный. Килограмм восемь был бобер.
— Это понятно, — терпеливо гнул свою линию Ларькин. — Но это все звери обычные. Такие везде есть. А необычные звери у вас тут водятся?
Мальчик долго смотрел на него не мигая. У кого-нибудь другого такая пауза могла означать сомнение — можно ли доверять собеседнику. Но Виталий, уже успевший привыкнуть к повадкам мальчика, знал, что тот просто ворочает тугой неподатливый механизм своей памяти.
— Нет, необычных зверей у нас нет, — сказал в конце концов Андрей и снова принялся за бутерброд.
Виталий ощутил легкий укол разочарования. Этот врать не станет. Если сказал, что не знает, значит, действительно не знает. Хотя… И он решил пойти ва-банк.
— Андрей?
Даун опять оторвался от еды и поднял глаза на Виталия, мутные, ничего не выражающие глаза.
— А такие вот большие существа, вроде как люди, только лохматые, все в шерсти. И перепонки между пальцами…
— А, болотники, что ли? — спокойно спросил Андрей, откусывая очередной кусочек хлеба с колбасой.
— А не поздники?
— Не, поздники — это они в Подлесном так называются. Там мордва живет. Там поздники. Только они там не показываются. Там люди про них только так рассказывают, а сами не знают. А у нас — болотники.
Виталий почувствовал, что спина у него покрылась холодным потом. Этот мальчик говорил о йети как о чем-то само собой разумеющемся, как говорил пять минут назад о бобре, попавшем в сеть, а десять минут назад — о сазанах. Для него это была обыденная реальность, и, учитывая особенности именно этого мальчика, можно было предположить, что не только для него.
— А ты сам их видел? Этих — болотников?
— Видел. Как же их не видеть? Он к нам все время ходит.
— Куда это — к нам?
— Домой. Ну, не совсем домой. На огород. И мы к нему ходим. С мамой. И я один хожу. Он добрый. Он рыбу загоняет. И грибы нам растит. И кабанчиков ловит. И мы с ним играем. Он сильный.
— А как его зовут?
— Кого зовут?
— Болотника.
— Никак не зовут. Болотник.
— Он что, один здесь?
— Нет, почему один. Их, других, много. Они — болотники. А он — Болотник.
— А мне ты можешь его показать?
— Он чужих не любит. Не любит, чтоб чужие.
— А кто чужой?
— Все чужие. Мама не чужая. Андрей не чужой.
— А я — чужой?
— Ты — чужой. Нет, ты не чужой. Нет, чужой. Не знаю. Но лучше не надо. Он если подумает, что ты чужой, может тебя убить.