Олега не было на сей раз очень долго. Ирина беспокоилась, не находила себе места, психовала по поводу и без повода и плакала по ночам в подушку. Каждое утро она уговаривала себя, что, во-первых, у него дела, что не так уж и долго его нет, что и не такое бывало, и что нужно просто собраться, взять себя в руки и подождать еще немножко. А, во-вторых, напоминала себе, что делать скидку на такую пренеприятную вещь, как первичный токсикоз. Так точно, есть такая пренеприятная вещь. И как бы ты ни выпендривалась, с головкой у тебя сейчас нелады, и не столько на самом деле все плохо, сколько это тебе так кажется. Потому что первичный токсикоз.
Она кое-как сдала сессию — на четверки, но на стипендию хватило. Не на повышенную, конечно. Но тут уж не до жиру. Кое-как притерпелась к ясеневской общаге и даже начала понемногу привыкать. А потом приехал Олег.
Он пришел в университет, выдернул ее с предпоследней пары, которая, естественно, тут же стала последней. Потому что она, сияющая, счастливая, не утерпела и тут же, в коридоре, сообщила ему свою главную новость. Он улыбнулся — ей показалось, радостно. Он прижал ее к себе и погладил по голове. И сказал:
— Пойдем, отметим это дело.
— Пойдем, а куда?
— Есть тут неподалеку одно приличное местечко.
Местечко оказалось и впрямь приличное, и ходу до него было и впрямь минут пятнадцать. Олег заказал хороший обед и хорошего вина к хорошему обеду. На еду Ирина накинулась, как будто сто лет не ела — она действительно давным-давно не ела ничего настолько вкусного, и к тому же на нее вообще в последнее время часто ни с того ни с сего нападал дикий голод. Когда подали мясо и вино и Олег налил в оба стакана, она удивленно подняла на него глаза.
— Мне, наверное, не стоит пить?
— Это еще почему?
— Как почему? Потому что ребенок…
— Какой ребенок, Иришка? Ты в своем уме? Я вообще, честно сказать, вам, девушка, удивляюсь. Я думал, вам уже не пятнадцать лет и вы знаете, как решаются такие проблемы. У тебя что, денег, что ли, не было на аборт?
— К-какой аборт… — залепетала Ирина и начала почему-то вставать из-за стола, не вполне отдавая себе отчет в том, что она делает.
— Такой аборт. Простой — как пойти пописать. Да сядь ты, ради Бога.
Ирина послушно села на место. В голове у нее гудело, перед глазами висел туман, и голос Олега доносился глухо, как будто из погреба, из клети, из подполья.
— Ты что, хорошая моя, можешь себе сейчас позволить ребенка? Ты где, прости меня за нескромный вопрос, в данное время обитаешь?
— В Я-ясенево.
— Вот то-то и оно, что в Ясенево. А получаешь ты, небось, повышенную стипендию.