Нью-йоркские подруги наказали мне не зевать и обязательно подцепить в свадебный уик-энд какого-нибудь толстосума. Однако сам Дэвид Славин на пятнадцать лет старше Пейтон, а его друзья-приятели еще старее, к тому же сплошь похабники и хамы. Вот и вышло, что большую часть времени я прококетничала со смазливым барменом — просто чтоб от скуки не умереть.
Когда я вынырнула из подземки на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню, снег валил пуще прежнего. Поэтому я испытала чувство облегчения, оказавшись наконец в холле «Времен года» — мраморном, высотой в два этажа.
Я сообщила Эшли по телефону, что жду ее внизу. Затем направилась в бар и заняла самый уединенный столик, подальше от чужих ушей.
Так же, как и холл, просторный бар был оформлен в переливчато-бежевых тонах. И опять-таки мраморные стены, тяжелые гардины, массивная мебель. Словом, добро пожаловать на стаканчик виски в мавзолей.
Хотя в первый момент по телефону имя Эшли мне ничего не сказало, теперь я узнала ее сразу же.
Пока Эшли чинно шествовала по направлению к моему столику, многие посетители бара, мужчины и женщины, невольно провожали ее взглядом. В ее походке и во всех повадках давала себя знать та особенная самоуверенность, которая свойственна богатым от рождения женщинам, — самоуверенность естественная, непоколебимая и слегка вызывающая. Многие первоклассные актрисы уже звездами годами работают над тем, чтобы добиться подобного аристократического шика — и не всегда получается.
На Эшли было что-то несуразно большое. Из-за полумрака в баре я не сразу поняла, что это шуба из натурального меха. Эшли то ли собиралась выйти потом на улицу, то ли просто боялась оставить такую дорогую вещь в номере. Я не специалист по мехам, но эта ее норка, или бобр, или другой какой несчастный зверь тянули на хороших двадцать тысяч. Словом, на бампер ее машины можно смело налепить стикер: «Мелкое зверье давила и буду давить!».
Эшли элегантно опустилась на стул слева от меня, не поздоровавшись и не одарив меня даже самым условным поцелуем в щечку. Похоже, она решила, что любезностями мы обменялись по телефону и на весь вечер лимит вежливости исчерпан. Сегодня ее волосы были красиво и сложно собраны на затылке, подчеркивая классическое изящество скуластого загорелого лица.
— Вы уже сделали заказ? — деловито осведомилась Эшли, сбрасывая шубу на спинку стула и являя миру следующий слой шика — оранжевое вечернее платье без рукавов. Мои джинсики и водолазку она оценила брезгливым взглядом — достаточно коротким, чтобы остаться в рамках светских приличий, и достаточно долгим, чтобы я его заметила. И я ощутила себя замарашкой в тенниске с надписью: «Здрасьте, я — миссис Свинтус». Как и следовало ожидать, серебряные побрякушки в ушах не спасли меня в глазах изысканной Эшли.