Ризакули тоже остановился возле них. Поздоровался с немолодым путником. Затем немного в стороне от дороги распряг лошадь и стал кормить её. Хабип-пальван тоже спрыгнул с арбы и слушал горестный рассказ путника:
— Два верховых разбойника вон за тем поворотом обнажили сабли и силой отняли у нас и деньги, и продукты, и лошадь. Как нам теперь быть, не приложу ума, — горестно вздыхал путник. Жена его, закутавшись в чадру, тихонько плакала.
— Куда держите путь? — осведомился Хабип.
— Жена у меня больная, хотели съездить в Машед, да вот с полпути вынуждены будем вернуться… — мужчина огорчённо вздохнул.
С двумя вёдрами, наполненными холодной родниковой водой, хозяин, обливаясь потом, выбрался из невероятно глубокого ущелья. Напоив всех и отдышавшись, он проговорил:
— Надо делать людям добро и этим смывать свои грехи. У меня ни на что больше, как жить у дорога и утолять жажду путников, не хватает сил. Для худайёлы — жертвоприношения богу — у меня нет скота, отправиться в дальний путь на паломничество нет средств — вот я я служу людям, как могу…
Хабип-пальван внимательно выслушал рассказ этого добродетельного человека и повторил про себя: «Надо добрыми делами смывать свои грехи». Они все вместе пообедали. Хабип предложил хозяину большую банку каурмы, лепёшки.
— А как по-вашему, можно ли завоевать прощение, если посвятить себя служению правде?..
— Наверно, можно, только моя вина слишком тяжела, её искупить непросто, — расстроился старик, — тридцать лет назад я несправедливо заподозрил жену в измене и убил её. Она была красивой и статной женщиной… И во искупление этого тяжкого греха я вот уже двадцать лет проживаю у этой дороги и чем могу помогаю путникам.
«Говорит, что совершил тяжкий грех, а всего-то я убил одного человека», — печально подумал Хабип. Вспомнил его слова: «Надо добрыми делами искупая» свои грехи», подошёл к путнику, у которого украли лошадь, и предложил ему с женой поехать в Машед вместе с ними.
Путник с благодарностью принял предложение Хабипа. Он сначала посадил на арбу свою больную жену, а затем и сам примостился рядом.
— Спасибо за приют! — поблагодарил Хабип-пальван хозяина хижины и тоже вскочил на телегу.
Был конец весны. Солнце палило нещадно. Длинные, свисающие завитки папахи Хабипа спасали от лучей только лоб и шею. А папаха Ризакули из валяной шерсти давала тени я того меньше. От такой жары ни ситцевая рубаха, ни бязевые штаны — не защита. Поэтому мужчины сидели в национальных халатах — донах. Женщина тоже была закутана с ног до головы.
Сейчас на этой накатанной дороге было мало путников. А вот осенью, после сбора урожая, движение здесь оживляется. У людей от продажи овец и продуктов появляются деньжата. Да в осеннюю пору и свободного времени у них оказывается больше. Дорога становится забитой теми, кто едет в святые места или возвращается оттуда.