Первым двух всадников, едущих впереди, заметил Ризакули. «Интересно, — подумал он, — почему эти конники едут по разным сторонам дороги, словно поссорившиеся друзья»…
— Это же те самые разбойники, что забрали нашу лошадь, — испуганно закричал мужчина, сидевший возле больной жены, — будьте наготове, как только наша телега поравняется с ними, каждый из них бросится с обочины к нам, обнажив саблю…
Хабип выразительно посмотрел на него, и тот сразу умолк.
Ризакули с вожжами в руках обернулся к брату, словно спрашивая его: остановиться или следовать дальше?
Хабип-пальван понял его невысказанный вопрос, сунул ему в руки один пистолет и приказал ехать вперёд. Расстояние между всадниками и телегой сокращалось. Женщина не выдержала:
— Да вы же везёте нас на верную смерть! Остановите лошадь, мы сойдём! — кричала она, вцепившись мужу в рукав халата.
Хабип, не глядя на неё, твёрдо отчеканил:
— Сидите спокойно! Не кричите!..
Оба разбойника были на вороных лошадях. Телега уже совсем приблизилась к ним. У разбойника, ехавшего справа, с левой стороны висела кривая шашка.
И хотя арба была уже почти рядом, они ехали спокойно, делая вид, что им до неё нет никакого дела. И только арба поравнялась с ними, как послышался строгий окрик одного из них:
— Все долой с телеги, и немедленно распрячь коня! — и с обнажёнными саблями они окружили телегу. Но увидев направленные на них два пистолета, отпрянули назад. Один из разбойников узнал пальвана.
— Хабип-ага, простите нас! Мы ошиблись! — Он мигом спрятал саблю в ножны, сложил руки на груди и отвесил поклон.
— Будь проклят твой отец, — грозно глянул на него Хабип, — ты ведь говорил, что уходишь от Абдуллы, потому что туркменов опасно грабить, а теперь ты нашёл более безопасное место для разбоя, стал грабить несчастных паломников?! Трудно и придумать большее грехопадение, чем грабёж бедных людей, следующих в святые места. У вас обоих на душе несмываемый грех. Таких надо безжалостно уничтожать.
— Просим именем святого Хезрета Апбаса, не убивайте нас, мы больше никогда и никого не будем грабить на дороге, — не поднимая склонённой головы, умолял разбойник.
— Сволочь ты, Ремев, я ведь хорошо тебя знаю! Сейчас же верни коня и деньги, отнятые у этих несчастных, — кивнул он на сидевших в его телеге мужа и жену.
— И ты постой! — сердито прикрикнул пальван на второго разбойника, ещё молодого парня. И тот тоже в испуге натянул поводья и замер возле телеги.
— Привяжи свою лошадь, — приказал ему пальван, — спустись в ущелье и принеси ведро родниковой воды.
Парень кинулся выполнять приказ пальвана. А Ризакули стал распрягать коня и стелить в тени арбы белую мягкую кошму.