— Понятно?
Теперь и Тютиков видел, что за ними следят.
В общем, это походило на игру. Через несколько остановок они сошли с трамвая. Человек, следовавший за ними, тоже сошел. Он был в пальто какого-то неопределенного серого цвета и в черном котелке. Лицо у него было серое и неопределенное, как пальто.
— Пройдем остановку и сядем в другой трамвай, — предложил Вася.
Человек в котелке следовал за ними. Он шел по тротуару, отстав шагов на десять, и словно бы совсем не интересовался ими, но стоило друзьям прибавить шаг, как и он прибавлял, стоило задержаться на месте, как задерживался и он. И в трамвай он сел опять после них.
У Сенной площади они соскочили, не доезжая остановки. Человек в котелке высунулся с площадки заднего вагона и приготовился прыгать.
— Отрежет ему ноги, придется царю-батюшке пенсию платить, — проговорил Тютиков, озорно поглядывая на преследователя.
Тому ноги не отрезало, видно, привык прыгать, но, когда друзья вскочили в другой трамвай, шпик не последовал за ними.
— Неужто отстал? — тихо спросил Тютиков.
Вася только глазами показал на человека, вскакивавшего в трамвай вслед за ними. Шпик в котелке передал их другому. Тот держал себя нахально — всё время, пока ехали к Нарвским воротам, стоял у них за спиной и пробовал завести разговор. Друзья не отвечали.
У Нарвских ворот и этот преследователь отстал. Его сменил уже третий.
— Хлопот с нами полиции.
Вася кивнул на нового шпика:
— Ну, этому придется походить пешочком.
Они дошли до завода, свернули в Шелков переулок. Шпик шел следом или, когда они вдруг останавливались, обгонял их и задерживался впереди.
— Пойдем полем, — решил Вася. — Выберемся к Красненькому кладбищу. Там есть кто-нибудь из наших ребят. Если не отстанет, попросим, чтобы ему прописали ижицу. Нам-то в драку сейчас ввязываться нельзя.
Впереди было кочкастое болото, поросшее мелким кустарником. Между кочек стояла вода.
— Снимай сапоги, — сказал Вася, — пойдем босиком. Чай наши места, чего стесняться.
Они разулись, засучили брюки и побрели по бурым кочкам. Вода леденила ноги, каждый шаг был мучением.
— Иди, топай, — сказал Ваня Тютиков, поглядывая в сторону шпика. — Простуда тебе обеспечена, может, бог пошлет и воспаление легких.
Шпик не слышал его, но что тут можно получить, он, видимо, и сам понимал. Он топтался на краю болота, лицо его, насколько можно было разобрать, было растерянным. Час стоял поздний, на болоте темнело. Друзья прошли еще десятка два шагов и обернулись. Шпик всё смотрел им вслед. Вася вытащил из кармана карандаш и, зажав его в руке, направил в сторону преследователя: