— За городом — это будет даже шикарно, — сказал Ваня Тютиков, — совсем как аристократы.
Вася резко повернулся в его сторону:
— А тебе хочется подражать аристократам?
— Ну, они-то знают, как жить…
Вася вскипел:
— Вот сколько рабского еще оидит в нас! Что такое аристократия? Классовый враг, если по-марксистски определять, враг, не достойный ни малейшего уважения. Это растленная свора, у которой был кумиром Гришка Распутин. Сперва молились на него, потом прикончили и спустили под лед. Вот как они умеют жить! Так в чем же тебе хочется подражать им?
— Не горячись, — сказал Тютиков. — Я же и не знаю толком, как аристократы встречают Новый год.
— Всё равно! Есть это: собираемся революцию делать, а робеем перед офицерскими эполетами, перед цилиндром или котелком. Веками в нас рабское преклонение вколачивали. Пора освобождаться от него. — Он рассмеялся; — Ты же сам лучше десятка этих господ.
Его вспышки проходили так же быстро, как начинались. А против поездки за город он ничего, конечно, не имел.
В Разливе жила сестра служащей больничной кассы Ольги Зильберберг. Она занимала отдельный домик, стоявший в стороне от поселка. Собраться там было удобно.
Вася позвал на встречу Нового года Настю. Она согласилась не сразу:
— Что дома скажут?
Но домашнюю баталию выдержала твердо. Отец и мать долго расспрашивали, кто будет, что за выдумка — ехать в лес?
— Стыдно это — порядочной девушке отправляться на ночь куда-то с парнями, — решительно заявил отец.
— Так ведь парни наши все, знакомые. Я с Васей поеду.
— Васька малый хороший, да в голове у него много лишнего. Женихом он тебе будет, что ли, Васька?
Настя залилась краской:
— Почему обязательно женихом? Хороший он, вы же сами говорите…
Вася нравился ей, кажется, и она ему нравилась, но они виделись редко, очень уж беспокойной была его жизнь. И говорил он всегда о политике, о забастовках, о положении на фронте. Разве женихи так говорят?
Но он готов был заговорить с ней о другом.
В Разлив они ехали вместе — сперва на трамвае, потом, от Новой Деревни, на игрушечном поезде узкоколейки. Паровоз-кукушка, коротенький и шумный, тащил поезд медленно и подолгу стоял на станциях. Он ждал встречного, а казалось, что просто отдувается с дороги и набирает силу. На станциях входило и выходило много народа. В вагон врывался колючий ветер, и сразу становилось очень холодно, ноги стыли всё время. Настя жалела, что поехала в ботинках. Надо было надеть валенки, да ей показалось, что неудобно.
>Дом, где помещалась Путиловская больничная касса.
— Слыхала, Петя-то Александров женится на Жене Федоровой, — сказал Вася. — Всё дразнили их ребята — жених и невеста. А они и правда! Скоро будем гулять на свадьбе. — Он помолчал минуту. — В церкви венчаться решили…