Я снял черные перчатки и надел белые. Они сидели на руке превосходно и действительно ласкали пальцы.
– На цвет мне наплевать. Я и так выгляжу как белая ворона.
– Это твой стиль. Ты привык ходить в очень дорогих вещах и покупать их в «Сортено», где торгуют только эксклюзивным товаром по бешеным ценам и каждого покупателя записывают в гостевую книгу. Я не вижу в этом ничего плохого. Ты – индивидуальность и не хотел быть как все.
– Отлично. Так вот, эта самая индивидуальность не намерена сидеть в клетке под замком. Кажется, я начинаю осознавать, что означает понятие «одиночество». Ты сам утверждаешь, что я привык к светской жизни. Я хочу быть на людях. И дай мне денег. В конце концов, миллионер без гроша в кармане – это смешно. И не спорь со мной. Не переспоришь!
Его лицо стало пунцовым. Нервным движением он достал бумажник из кармана плаща, но раскрыть его не успел, я выхватил его и сам раскрыл, забрав все, что там лежало. В руках у меня оказалась солидная стопка стодолларовых купюр.
Бросив портмоне Антону на колени, я сунул деньги в свой карман. Не дожидаясь его реакции, я поднялся к себе в спальню на второй этаж.
Стоя у окна, я видел, как Антон разговаривает с моим шофером. Он кричал, размахивал своей клюкой, а тот, понурив голову, оправдывался.
Меня обуяла злоба. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя круглым болваном и выслушивать всякие истории о себе от одного единственного свидетеля прошлых событий. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но только этот хранитель тайн может отпускать тебе определенную дозу правды или лжи, и ничего не проверишь. Ну уж нет! Так дело не пойдет. Я прожил тридцать с лишним лет и жил активно. Значит, существуют и другие люди, знающие не меньше Гольдберга. Мне необходимо докопаться до истины. Ну как можно понять совершенно дикую историю о том, что я, человек богатый, популярный, любимец женщин, взял и убил свою жену из-за ревности? Человека, которого любил и которому сам изменял налево и направо.
Странная любовь. Жили врозь. И почему она предпочитала жить в гостинице, а не в квартире? Служанка-любовница, все под боком, нет, пошел и прирезал свою жену. Но если даже я убийца, я сам должен оправдать для себя свой поступок, обосновать его должным образом, а не слышать мнение далекого мне человека.
Впрочем, я не сомневался в том, что Антон действительно желает мне добра. Сделал он для меня немало и сейчас лезет из кожи вон. Но он не понимает элементарных вещей. Человек не может жить в темноте. Нет, я так просто не успокоюсь. Черта с два!
Эрик возился в гараже. Увидев меня, он тяжело вздохнул.