— термин, предложенный немецким философом Фридландером, которого мы знаем в основном благодаря Фрицу Перлзу, основателю гештальт-метода, хотя Хартмут Гиркин скоро опубликует в Германии множество томов его полного собрания сочинений, — а я иногда говорю
космическое безразличие. В буддизме говорят, что сострадание и мудрость — это взаимодополняющие пути, ведущие параллельно, и я думаю, что представление о том, что сострадание спонтанно возникает из отрешенности, может быть облегчением для того, кто знает, как ограничена наша способность становиться более любящими по нашему желанию, как то проповедовала христианская культура.
Наши желания вызывают проблемы, и хотя мы этого до конца не осознаём, отделяют нас от нашей глубинной природы. Поэтому ничто так не освобождает нас, как возможность уйти по ту сторону наших желаний, куда нас может перенести глубинный дух отречения, что означает умереть для самих себя.
Могло бы показаться, что способность к отречению, как и приближение к духовному опыту через созерцание, были бы чем-то слишком большим для образования молодежи, но не нужно забывать, что аскетизм был не только одной из сторон почти всех религий, но и частью обучения молодых шаманов в культурах, которые мы только из собственного высокомерия считаем менее развитыми.
В завершение скажу несколько слов о том, что подразумевалось в подзаголовке этой главы под «духовностью за пределами религий». Конечно, было бы хорошо договориться о понимании слова «духовный», и я только скажу, что мне не кажется, что духовность должна путаться с религиозной верой или моральными кодексами.
Очевидно, что мышление само по себе не духовно, сколько бы оно ни думало на духовные темы; и мне не кажутся духовными сами по себе обычные эмоции, такие как радость или ярость.
И хотя мы не можем отрицать, что первая религия в нашей истории была духовной — связанная с Дионисом в Европе и с Шивой в Индии, — мы также не можем отрицать, что она культивировала форму духовности (отдаться собственной спонтанности), которую не признавало христианство.
Чтобы говорить о духовности за пределами религиозной веры, нам нужно обратиться к реальности человеческой зрелости, передаваемой искусством или жизнью мудрецов.
Очевидно, и хотя многие считают, что было бы здорово вернуть образованию духовное измерение, в этом вопросе не удалось приблизиться к цели, за исключением плохо организованной дискуссии о выборе между магометанским и светским образованием (или между католическим и протестантским) или об исключении религиозной темы из школьных программ.