Слова Гордона не были попыткой оправдаться или извиниться — он просто говорил то, что чувствовал. Нина поняла, что Гордон очень давно хотел поговорить с ней об этом, и чувство неловкости исчезло.
— Мне тоже хотелось бы, чтобы все было по-другому, — мягко сказала она. — Хотя, как ты правильно заметил, от наших желаний ничего не зависит.
Гордон крепче прижал ее к себе, перебирая пальцами распущенные рыжие волосы. Нина закрыла на секунду глаза, потом подняла веки и стала смотреть на висящие низко над горизонтом грязно-серые тучи.
— Как ты живешь? — спросил Гордон.
— Я не знаю. По крайней мере наверняка. Но я начинаю всерьез задумываться о том, что пора покинуть Графтон и перебраться обратно в Лондон. Я живу здесь уже почти год. У меня такое чувство, что этот период моей жизни пора уже заканчивать.
— Так вот что это было — период? С того самого момента, когда ты переехала сюда, и все, что случилось после этого?
— Значит ли это, что ты считаешь, что все что произошло, произошло из-за моего приезда?
Гордон вновь крепко прижал ее к себе.
— Нет. Но ты была как бы катализатором. Думаю, что когда люди женаты подолгу, как мы, когда год за годом рождаются и растут наши дети, а круг друзей остается постоянным, мы позволяем себе считать, что эти вещи неизменны. Проходит время, и пусть мы не способны уже испытывать сильные радости, но и боли мы тоже не чувствуем. Потом случается что-то или появляется кто-то, вроде тебя, и баланс боли и радостей нарушается. Все, что казалось простым и ясным, больше не кажется таким, становится расплывчатым, зыбким, ненадежным.
— Может быть, ты и прав, — сказала Нина. — Может быть. А что же будет дальше?
— Что-то восстановится, а что-то нет. И у каждого появятся свои планы на будущее, свои перспективы.
— И для нас с тобой.
— Да, пожалуй, для нас с тобой даже в большей степени, чем для кого бы то ни было, из-за того, что могло произойти и не произошло.
Нина печально кивнула.
Гордон отпустил Нину и отступил на несколько шагов, поднимая ее волосы и собирая их в узел на затылке. Он почувствовал, что этим жестом как бы возвращает Нину самой себе, отрывая ее от себя.
Они еще несколько минут прислушивались к пению птиц, потом повернули обратно.
— Когда ты собираешься уехать? — спросил Гордон, понимая, что ему вовсе не хочется услышать ответ.
Нина шла быстро, засунув руки в карманы жакета.
— Я не знаю. Как только Стелла уедет в Америку, как только найду, где жить в Лондоне. Думаю, примерно через месяц, — Нина неопределенно повела плечами, и ее равнодушие немного обидело Гордона.