Сидят гости вокруг стола, гомонят, бороды в кубки обмакивают. Сидит по чину родня, – молодые подальше, а старшие к жениху с невестой поближе. Межислав-то сирота, потому сидят только Веленины родичи. А с его стороны дружина сидит, – вот его родня, его братья, по воинскому обычаю заповеданные. Ну а ближе всех к молодым сидит сам Юрий Ингваревич, – ныне уже князь всей земли рязанской – да со женою княгинею. Свадебный чин – чин особый. Издревле на Руси в день свадьбы считается, что жених – князь, а невеста – княгиня, так в этот день и зовут их. Потому в этот день Юрий Ингваревич приветствует и величает Межислава как себе равного. Непривычно Межиславу во главе стола сидеть, своего князя на сторону спустив, да что робеть – так в особый день предки заповедали, не журись, володей прздником!
Князю же Юрию Ингваревичу благодарен Межислав по гроб доски. Отец Веленушки серебро-коваль, человек зажиточный. Сыновей ему бог не послал, начастил вместо них дочек, и Веленушка меж ними самая младшая. Роздал отец Велены старших дочерей за достойных мужей, всех кроме младших двух, да на том и успокоился. А вот та, что Велены старше, засиделась в девках. Уродилась ни в мать ни в отца, нескладухой, некрасна ни лицом ни фигурой, среди сестриц как гусыня меж белых лебедушек. Кому что Бог на жизнь положил, что тут будешь делать? Не хотят парни её сватать. А то может какой умник и сосватал, если бы отец за неё богатое приданное дал. Дак отец уж очумел маленько за старшими приданное мужьям отправлять, потому не давал за девку богатого выхода. Так и сидела Веленина сестра старшая у отцовой печи, а и Велена вместе с ней, потому что по обычаю, младшую наперед старшей замуж не выдают. И что бы тут Межиславу? Не видать ему Велены, дак Юрий Ингваревич помог. Развязал князь мошну, сладил для старшей дочери прибавок к приданному, тут же и отыскался на неё оборотистый вдовчик. Ну а за княжьего дружинника-то после этого отец младшую выдал с радостью. Богатого приданного правда тоже не дал. Ну да и Межислав не на гривне серебряной женился. Веленушка сама себе приданное, и красотой и трудом. Великая она искусница в хитроручном ухищрении, в пялечном изрядстве. Мало что ткет, – ещё так полотно узорами дивными изукрасит, что и Киевским купцам, не снилось видеть. Плыви хоть в Корсунь, до Царьграда дойди, не увидишь такого вышиванного великолепия, вот какова…
Вот вдруг, дождавшись момента, когда чуть стихло веселье, сильный женский голос из рядов гостей издал печальный тягучий вздох. И тотчас погрустнела Веленушка, вздохнула тяжко. Примолкли гости. А женский голос начал выводить, и тотчас другие женщины подхватили распевом.