Грубая рука схватила его за волосы, и снова подняла на колени.
Старик все с тем же пустым жестоким лицом, поднял свою мису и отхлебнул. Поставил на место, застыл.
– Ну… чего ждете? – Внезапно пересохшим горлом, просипел Межислав.
Старик же глядел на него своим пронзительным глазом без ответа. Тенью застыл рядом страж-переводчик. Казалось, время встало. Только все сильнее ныли связанные за спиной руки. Умеют вязать степняки… Внезапно острое ухо Межислава уловило – за шатром, среди привычного станового шума, послышались отчаянные крики и звон оружия. Лязг, крик? Так кратко… Было аль не?.. Межислав глянул на старика. Тот тоже скосил глаз, он тоже слушал. Тоже слышал!
– Что это? Что там? – Борясь с неудобной позой пережимающей глотку, прохрипел Межислав.
Старик вернул на него свой взор, и наконец отомкнул губы. Тенью от переводчика полились русские слова.
– Сегодня на пиру, великий Бату-хаган, внук потрясателя вселенной чингиз-хагана, в знак особой милости и для закрепления дружбы попросил князя Феодора Юрьевича, отдать Бату-хагану свою жену – Евпраксию, которая славится по всем землям своей редкой красотой.
– Что?.. – Ошеломленно прошептал Межислав.
– Для нас в таком предложении нет необычного. Слабый отдает сильному свое, в том числе и женщин. Даже великий чингиз-хаган, по молодости был однажды вынужден бросить жену, сбежать от врагов в густой лес. Скопив силы, он вернул жену, некоторые говорят, даже с некоторой прибылью… – старик криво, едва заметно улыбнулся. – Не подумай, русский, что великий Бату-хаган польстился лишь на красоту жены князя Феодора, которую он никогда не видел. Бату-хаган не подвержен порывам крови. У него семь жен. И бесчисленное количество покоренных стран готово по первому его мановению приводить ему своих лучших дочерей. У редких ныне женщин истинных фарсов, волосы не менее белые, а глаза не менее голубые чем у ваших. А если хагану все-таки захочется сравнить, – он сравнит. Но правда в том, что княжна Евпраксия ведет свой род от ромейских кесарей, которые когда-то владели половиной мира. Не пристала такая жена малому русскому князю. Может, легче будут склонять головы перед мунгальским владетелем люди со старых ромейских земель, если он соединит свою кровь с кровью рода древних правителей? Вот что сказал Бату князю Феодору. И разве это не мудро задумано?
Старик утомившись длинной речью, отхлебнул из своей чаши, продолжил:
– Но князь Феодор повел себя неучтиво. Не стоило ему прилюдно кричать на хагана Бату, оскорблять хозяина на его же пиру. Князей и бояр, и все посольство ваше – порубили. Тебя же, – старик впился взглядом в Межеслава с хищной улыбкой – я попросил Бату-хагана отдать мне.