Вверх-вниз, вверх-вниз. Хуже нет, чем ходить по такой пересеченной местности. Сопки. Да еще густо заросшие лесом. Ели с многометровыми размашистыми лапами, укрытые темно-зеленой хвойной опушкой. Стоят нескончаемыми рядами, закрывают небо. Под елями темно, сумрачно даже днем. Лучи солнца пробившиеся сквозь кроны пятнают заросшую мхом землю редкими светлыми пятнами. Этот сумрак губит нижние ветви деревьев, им не хватает солнца, они сохнут, теряют хвою, наконец отмирают, как и все что утратило пользу. Часть этих ветвей отваливается и устилает землю. Часть продолжает держаться на деревьях, переплетаясь в мертвую сухую завесу. Ходить в такой глухомани трудно даже туристам. Еще хуже – разведывательной группе, которой нужно сохранять тишину. Иди приходиться медленно, продавливаясь сквозь переплетение ветвей, отводя их с пути руками, стараясь не перейти ту грань, когда суха ветвь не выдержит давления и переломится с сухим громкими хрустом. Такой же хруст может издать и ветвь лежащая на земле, под неосторожным ботинком. Допускать этого шума никак нельзя. Но поход выматывает, усталость провоцирует на ошибки, и нужна хорошая школа, чтобы не тебя не забрала монотонная тупость ходьбы, чтобы сохранить резкость восприятия.
Их было шестеро. Лоцман, Кол, Совок, Тушкан, Черкес, Бояр.
Кол, был главным в группе, он им и назначил позывные. Обозначив Стаса как "бояра" Кол тогда незаметно и не меняясь в лице ему подмигнул, стервец. "Кол", а на самом деле, в миру, Николай Одинцов, был единственным из шестерых, кого Стас знал до этого выхода. Хорошо знал. Они были однокашниками, и служить попали в одну часть, и потом соперничали став командирами групп, – чья лучше. Потом судьба развела. Это все было до начала бардака… Когда-то в младые годы юности, курсант Станислав Дымов неосторожно сообщил товарищам, что он из потомственной военной семьи, это никого не удивило, – шли продолжить династию многие. Но когда в ответ на расспросы он довел родословную до предков служивших еще при Александре-Освободителе, это вызвало среди товарищей оживление, были упомянуты "господа-офицеры, голубые князья", и некоторое время его подначивали обращениями в стиле "имею честь доложить", "ваше благородие-с", и так далее, пока все это не выкристаллизовалось в кличку "боярин", которая быстро укоротилась до "бояр". Позже, у себя в части он получит совсем другое прозвище… И вот, Кол напомнил, позволил себе легкую дружескую подначку.