Но Дикарка не сдалась, она просто устала. Достаточно было десяти минут передышки, чтобы она снова стала непокорной. Нам с трудом удалось завьючить ее.
Лошадь била задом, падала, вертелась. Правда, она не смогла сбросить крепко привязанный вьюк. Набегавшись досыта, она вернулась к табуну и долго не подпускала к себе никого.
Наконец, завьючили и Маркизу. Она как всегда была послушной, и разве могли мы предполагать, что это покорное, безобидное существо, предрасположенное к лени, принесет нам в пути так много бед.
Лагерь опустел. Кроме лабаза на месте стоянки остались неизменные приметы пребывания людей — консервные банки, клочья бумаги, изношенная обувь, ненужная тара и у пепелища большого костра концы недогоревших дров.
Когда лошади и люди, вытянувшись гуськом, тронулись в путь, я вышел на берег.
День был теплый, тихий, небо безоблачное, прозрачное… Весна хлопотала на припеках: тянулись к солнцу только что появившиеся ростки трав, пробудилась жизнь в узловатых корнях деревьев, чаще и чаще над заснеженными горами проносились легкие птичьи косяки. Только мутный Кизир нарушал гармонию и делал пейзаж дико-угрюмым.
Пробудилась, вспухла река. Смолкли придавленные потоком перекаты, скрылись под водою каменистые берега. В неведомую даль неслись пена, мусор, остатки льда. Грозным и недоступным казался в весеннем потуге Кизир. Узким коридором, сдавленный скалами да плотной стеной леса, убегал он в низовья. До боли в сердце нарождались и крепли тревожные мысли за судьбу нашего речного каравана, ушедшего к устью Кинзилюка. Беспокоила меня и предстоящая переправа через Кизир.
Впереди по-прежнему шагал Днепровский, ведя за собой Бурку. За Буркой шел Рыжка, а за ним Горбач, — это передовая тройка. За тройкой Днепровского Лебедев вел Мухортика, Дикарку, Санчо. И так все лошади двигались в установленном порядке строгой очередности. Многие из них, не привыкшие к грузу, шагали неуверенно, задевали вьюками за деревья, спотыкались о колоды и быстро слабели.
Так 9 мая наш отряд тронулся в далекий путь по Кизиру. Небо успело затянуться серыми облаками, лениво передвигающимися на восток. Перегоняя караван, изредка налетал холодный ветерок.
День закончился раньше, чем мы достигли берега Кизира.
Мертвая тайга завалила всю площадь валежником, и без расчистки леса негде было стать биваком. К тому же лошади не имели корма, и мы принуждены были идти вперед до Кизира, где кончалась прорубленная тропа.
А ветер все крепчал. Сильнее качалась тайга. Лошади, будто смирившись с усталостью, шли, не отставая друг от друга. Надвинувшаяся ночь ничего хорошего не предвещала. Ветер грозил перейти в ураган. Все чаще то впереди, то позади нас с грохотом валились на землю мертвые деревья-великаны.