Мы с навигатором спустились на палубу, все же там попросторнее.
– Здравствуйте, капитан Сорингер. Господин Брендос, мое почтение, – первым начал незнакомец, едва приблизился к нам. – Как долетели? Судя по всему, в полете не скучали? Я обратил внимание на свежие доски в обшивке и еще на кое-какие мелочи. Пираты?
Но едва я открыл рот, чтобы ответить, он заговорил снова:
– Извините, забыл представиться. Гаруэл Кнофт, торговец и меценат. Знаете, не так давно я пожертвовал местному театру довольно значительную сумму. Может быть, я и не являюсь завзятым театралом, но больно смотреть, как театр влачит поистине жалкое существование.
На миг выражение лица Кнофта с веселого и добродушного поменялось на скорбное, как будто ему действительно сделали больно.
«Наверное, деньгам можно было отыскать и лучшее применение», – взглянул я на виднеющиеся на самом краю посадочного поля нищенские лачуги.
Словно прочитав мои мысли, Кнофт произнес с явной печалью в голосе:
– Нищие – беда Опситалета. Я рад бы помочь им всем, но что может сделать далеко не самый богатый купец? И все же я содержу пару ночлежек, где бездомным предлагают обед и постель. Впрочем, я к вам по делу, и касается оно вашего полета на Острова, поскольку груз именно мой.
«Ну, не такой уж вы и бедный, судя по всему, господин Гаруэл Кнофт», – подумал я, в очередной раз за время нашего разговора отыскав взглядом Амбруаза. Пустынный лев кивнул: все готово.
– Господин Кнофт, не отужинаете ли с нами? – поинтересовался я у торговца и мецената. – Заодно и обсудим все наши дела.
Судя по внешнему виду, отсутствием аппетита этот господин явно не страдает. Да и самому есть хочется так, что уже невмоготу.
– Отчего нет? – легко согласился тот. – Давненько не приходилось пробовать корабельную кухню. Все дела, дела, некогда даже на пару дней Опситалет покинуть – за всем нужен глаз да глаз. А вот в молодости… – и Кнофт закатил глаза, всем своим видом показывая, что когда-то все было совсем иначе.
– Вы и сейчас совсем не выглядите старым, – мне подумалось, что от комплимента от меня не убудет. Кнофт действительно выглядел не старше сорока, а для мужчины разве это возраст? Но торговец как будто бы мои слова не услышал.
* * *
– Сколько, говорите, вы платите своему повару? – поинтересовался Кнофт.
Признаться, мне подобные разговоры порядком уже надоели, но оставить его без ответа невежливо.
– Понимаете ли, в чем дело, – уже привычно начал я, поскольку очень трудно найти равнодушных к поварскому искусству Амбруаза, – господин Эмметт с нами из-за любви к небу, ради него он бросил все. Дело далеко не всегда именно в деньгах.