Ту-Роп неожиданно ласково погладил его по плечу огромной лапищей и продолжил:
— Ту — очень сильные! Туманный Айсберг не допускает болезней, выбраковывая тех, кто ими страдает.
Татьяна со стуком поставила чашку на стол.
— Постойте, Ту-Роп. Поясните. Мне казалось, что Туманный Айсберг не более чем легенда или, скажем, божество, которому поклоняются ту. Может ли божество принимать такие реальные меры?
— Он дал нам силу и здоровье, возможность к почти мгновенной регенерации тканей, — покачал головой Ту-Роп. — Майрами была бесплодна и безжизненна, пока Туманный Айсберг не населил ее живыми существами. Но взамен он требует чистоты крови, правильного функционирования всех систем. Мы не в силах изменить этот уклад. Больные и увечные ту уничтожаются им, едва он ощущает их инакость. Многие из нас живут потому в изгнании, но, когда время приходит возвращаться, не могут устоять перед зовом Дома.
— Вы с Ту-Гаком? — догадалась Татьяна Викторовна.
Ту дружно помотали головами.
— Нет, доктор Танни, — подал, наконец, голос торговец. — Только я. И увечье я получил уже после того, как покинул мир Майрами. А теперь мне предстоит вернуться…
Он потерянно замолчал, болтая чашкой так сильно, что чай проливался через края.
— Способность к регенерации, — медленно повторила Татьяна слова Ту-Ропа. — Какие могут быть увечья, если вы обладаете такой способностью?
— Наши мягкие ткани заживают почти мгновенно, — пояснил Ту-Роп, — вспомните его ухо! А вот кости, зубы и когти — нет. Сломанные кости ту не срастаются. Потерянные зубы и когти — потеряны навсегда.
Ту-Гак вдруг отставил чашку, окончательно расплескав чай, и, словно в омут прыгал, резко нагнулся к Татьяне Викторовне, распахнув зубастую пасть. Она испуганно отшатнулась.
Ту-Роп укоризненно заворчал. Ту-Гак захлопнул пасть, просительно заглядывая Татьяне в глаза, ткнул пальцем в верхнюю челюсть. И снова открыл пасть, на этот раз медленно, чтобы не напугать.
Татьяна наклонилась вперед. Левый третий клык заднего ряда зубов ту был обломан. Увечье. Как ни крути…
Ту закрыл рот и вопросительно уставился на Татьяну. Его белое лицо становилось нежно-голубым — этот цвет означал смущение, волнение, заинтересованность.
Татьяна одним глотком проглотила остывший чай и поднялась.
— Попробуем что-нибудь придумать. Вы двое, уберитесь здесь, а вас, Ту-Гак, прошу пройти со мной в операционную.
Кривоногий ту тяжело поднялся, бросив испуганный взгляд на Ту-Ропа. Тот ободряюще улыбнулся, обнажив все зубы до моляров.
— Майрами макрек, — прогудел он, — иди с ней, брат. Это — доктор Лазарета. Она что-нибудь придумает!