— Это как же так? — искренне удивился Гошка. Он уважал парторга Денисова, знал, что его уважают другие. Но ведь то, что он говорил, было сплошным "перевёртышем", никуда и ни во что не влезавшим! — Ежели я делаю всё для других, то кто же — для меня?
— А вот они самые — все другие. Ты для них, они — для тебя. И не только Степан со своими комсомольцами, но и вся наша страна социалистическая. "Социалис" это слово и означает "общественный". Потому что люди иначе жить не могут, понимаешь?
Кое-что Гошка, конечно, понимал — слава богу, не маленький. Шесть школьных классов осилил, в газетах, книгах как-нибудь разбирался. Слышал об этом много раз, да вот не задумывался, как-то случая такого не подходило. Живут люди — значит, правильно живут. Сообща все делают — а как же иначе? Я тебе, к примеру, беличью шкурку добыл, ты, будь добр, выкладывай ту же самую пачку патронов, тобой изготовленную. Я тебе, ты — мне, по двойному интересу, всё здесь понятно. А это, выходит, только на совести держится?
— На сознательности, — уточнил Денисов. — На равноправии людей, на уважении друг друга.
— А куда жуликов деть? — спросил Гошка. — Или там подлецов всяких? Я на него работаю, жизнь ему хорошую создаю, он в ответ красиво улыбается, а сам под полой мне фигу показывает. Как тут быть, товарищ Денисов?
— Очень просто: перевоспитывать, переделывать в хороших людей. А которые не поддаются, выводить их чемерицей, мухомором, как постельных блох. Время наступило такое, время человеческого равенства и справедливости. Законы тайги кончились, Полторанин. И ежели ещё в чём-то они держатся в Кержацкой пади, то скоро им тоже придёт конец. Все люди должны жить хорошо — вот что главное. А для этого каждый должен и первую очередь работать на общество, жить общественным делом.
— Мудрено… — опять задумался Гошка. — Му никак не доходит до меня! Может, конечно, умом-то я это домаракую, а вот душой… Вряд ли пойму. Душа у меня всё ж таки кержацкая, таёжная.
— Напрасно на себя наговариваешь! Ведь именно ты, Полторанин, взялся за больных лошадей — за безнадёжное и опасное дело. А вот это как раз и был общественный благородный поступок. Так что душа твоя всё правильно понимает. Ну а умом, верно говоришь: надо тебе ещё дозреть. Жизнь подскажет, а ещё лучше, если учиться дальше пойдёшь. Вот это я тебе советую.
— В армии на командира выучусь. Дед одобряет, — сказал Гошка.
— А что — вполне может быть. Такие парни, как ты, очень нужны Красной Армии.
Каряга-грач, освоившись, перелетел на стол и стал долбить медную пуговицу на обшлаге гимнастёрки. Гошка поднялся, осторожно взял и пересадил птицу на кровать.