— Он, наверное, был в полной растерянности?
— Продолжал говорить, что ничего не понимает. Почему Конрад так плохо отозвался о его книге, если роман ему понравился и он даже показал его своему агенту? А потом на парня вдруг нашел ступор. Стокуэлл смотрел на меня с открытым ртом — как будто все понял, но не мог подобрать слова, чтобы выразить эмоции.
— И ты сказала это за него.
— Я сказала: «Бретт, мне кажется, Конрад хочет присвоить твою книгу». Тогда он принялся спорить со мной, утверждать, будто это невозможно. Сказал, что Конрад — профессор, лучший преподаватель, которого он только встречал и который не способен на такое. Я спросила, не предлагал ли ему Чейз какое-нибудь сотрудничество: например помочь в написании окончательного варианта или поделить с ним гонорар после публикации книги. Надеялась, что смогу хоть немного рассеять свои сомнения, ведь Конрад упоминал в разговоре со мной о чем-то подобном. Но Бретт сказал, что профессор Чейз ничего такого с ним не обсуждал.
— Сукин сын, — возмутился я.
На этот раз Эллен не стала бросать на меня красноречивых взглядов и требовать, чтобы я заткнулся.
— Да, — согласилась жена. — Но Бретт продолжал стоять на своем — говорил, что я ошибаюсь, а Конрад никогда не предал бы его. Поэтому он и показал профессору книгу, доверял ему и его мнению. Но чем дольше парень говорил со мной, тем отчетливее начинал понимать, что совершил огромную ошибку. И постепенно согласился с тем, что я права.
— По крайней мере, — прокомментировал я, — он понял, что его роман был не так уж и плох. И что все сказанное Конрадом ложь, поскольку у Чейза имелись на этот счет свои планы.
Эллен кивнула и слегка пожала плечами:
— Да, но все равно это уже не имело значения. Бретт был так подавлен, что эта новость совершенно не обрадовала его. Стокуэлл расплакался, а потом стал изливать мне душу. Рассказал, как умер его отец, как они с матерью остались одни, как тяжело ему приходилось, потому что он был геем и не мог никому рассказать об этом, и как он считал Конрада человеком, которому можно доверять.
— Боже, — покачал я головой.
— И знаешь, хоть я и не призналась в этом Бретту, но я его понимала. Когда-то сама тоже попала под обаяние Конрада, тоже была очарована им, его располагающими манерами, интеллектом, но я совершила ужасную ошибку. Едва не разрушила брак с любимым человеком из-за этого поверхностного, самовлюбленного, отвратительного человека.
— Тебе было бы легче, если бы рисковала нашим браком ради более достойной личности?
Она прикусила язык и посмотрела на меня.