А после победы, так уж водится, начинается дележ добычи. На войне командиры не препятствовали рядовым рыться в вещах врагов. Мелкие монетки, разные безделушки, иногда трофейное оружие или доспехи — все считалось законной добычей. Иные наемники успевали сколотить приличное состояние, перепродавая снятые с убитых кольчуги и шлемы — обоз маркитантов неспроста тащился за войском. И я могла бы с чистой совестью пошарить по чужим карманам, если бы не одно «но».
Этот парень. Ноги больше не держали его, он сполз по стене на землю, скособочившись и тихо поскуливая от боли. Подковыляв, склонилась над ним. Правой рукой парень крепко прижимал к себе левую. Даже в ночной темноте было заметно, что его кафтан разрублен на плече, и вся правая кисть в натекшей из раны крови. Повезло так повезло. Если задета ключица… уж прямо и не знаю, что сказать!
— Помогите мне.
Прадедовский меч вернулся в ножны. Второй, трофейный, пришлось использовать как палку для опоры. Отрезала кусок от его плаща, скатала:
— Вот. Зажми рану.
— Я умру?
— Не знаю. Встать сможешь?
— Попробую…
Кое-как подставила плечо. Правая нога у меня гнется с превеликим трудом — то, что осталось от колена, работает плохо. Посему и наклоняться тяжело. Лучше еще один бой принять, чем поднимать с земли мужика, который висит мертвым грузом, не помогая, и только тяжело дышит и скрипит зубами. Тут не мне работа, а хотя бы тому, второму… Куда он, кстати, делся?
— Где этот…
— Генрих? Я не знаю. За помощью, наверное, поскакал.
Что-то не верилось в это. Хотя, если учесть, что их было шестеро, осуждать старого рыцаря тяжело. Пара удачных ударов по не защищенным доспехами ногам — и бери всадника тепленьким. Так что хорошо, если этот Генрих вообще жив. Но, с другой стороны, если бы он остался, мы бы справились вдвое быстрее.
— Угу. Держись.
Напуганный схваткой конь куда-то ускакал и оставил нас пешими. Тратить время и искать лошадь на ночных улицах не хотелось, пришлось брести как есть. На ногах мой спасенный почти не стоял — то ли от все еще не отпустившего его страха, то ли от слабости. Нет, сначала он пытался как-то мне помогать, но на половине пути пришлось взвалить его на плечи и, стиснув зубы, тащить на себе к дому целительницы. А куда еще?
У Яницы дым стоял коромыслом. Когда я переступила порог, целительница крикнула из глубины комнат:
— Дануська? Где тебя носило?
— Я была в…
— Живее! Мне корпию нужно! И бинты! Срочно! Беги живо!
— А что случилось?
— Опять волкопсы!
Ох! Я кое-как усадила своего клиента на стул в передней и поспешила, прихрамывая, на второй этаж, где у целительницы в отдельной комнатке хранились снадобья.